Число зверя

Стоявшие на вахте сотрудники охранного предприятия, посчитав, что ведение боевых действий не входит в их договор, поспешно оставили поле сражения. Быки отца Аполлония из числа братвы посчитали нападение очередным рейдом ОМОНа. Они сразу растянулись на полу коридора и сложили руки на затылке.

Предводитель нападавших махнул рукой:

— Пятеро в зал, трое со мной, двое остаются на входе!

В это время отец Аполлоний продолжал вещать:

«Узкими вратами спасетесь! Геенна огненная, дети мои! Огонь — вот что ждет всех остальных!»

Вопль ужаса десятков людей заглушил его слова. От входа в зал прямо в потолок ударила струя огня. Собравшиеся побросали чашки с недоеденным рисом и, не дожидаясь бананов, рванули врассыпную к дверям служебного и аварийного выхода. Но они и сами раскрылись, и оттуда появились люди в черном. Они принялись стрелять в толпу из автоматов одиночными выстрелами, целясь то в одного, то в другого.

Наконец толпа нашла свободный выход, и все устремились в узкие врата. Но вместо спасения многие обрели здесь лишь увечья и смерть.

В это время в апартаментах самого отца Аполлония трое налетчиков во главе с предводителем потрошили сейф. Не брезговали и доверенностями на движимое и недвижимое имущество. Вероятно, в их распоряжении также имелся нотариус, способный, не моргнув глазом, заверить акт насильственного дарения.

Деньгами и документами они набили четыре большие парашютные сумки. Предводитель убедился, что сейф и шкафы пусты, и дал команду:

— Уходим!

На его шее золотом блестнул амулет — маленький череп с крылышками.

Бойцы подхватили сумки и бегом помчались по коридору. Предводитель заскочил в зрительный зал и с минуту созерцал устроенный там погром. Люди с криками боли и ужаса все еще пытались вырваться и давились в тесноте оставленного им выхода. Время от времени раздавались выстрелы, и языки пламени поднимались к закопченому потолку. Проповедника Аполлония видно не было, вероятно, он свалил одним из первых.

Предводитель оглушительно хлопнул взрывпакетом. По этому сигналу бойцы в черном сорвались с постов и бросились бегом по коридору к выходу, у которого их ждали машины. Предводитель отступал последним.

Возле выхода он с удивлением обнаружил столпившихся в недоумении бойцов, а также два бесчувственных тела тех, кто охранял вход, и три тех, кто нес сумки с деньгами и ценными бумагами. Оставшиеся в строю побросали их в микроавтобусы и погрузились сами.

По дороге потерявшие сознание стали понемногу приходить в себя. Из их путаных пояснений удалось понять, что когда они выходили с деньгами, к самым дверям подкатил третий, точно такой же микроавтобус. Из него выскочили такие же бойцы в черных комбинезонах и шапках-масках и вырубили всех с помощью электрошокеров. Дальше — молчание.

Но всем было ясно, что сработали свои.

Крюков, узнав о бойне в кинотеатре, прикатил туда вместе с Рудаковым. Кинотеатр был оцеплен, у дверей и внутри работала следственная бригада.

Крюкова пропустили в здание, Рудаков предпочел потолкаться среди зевак и послушать сплетни. Внутри зрительного зала стояла нестерпимая вонь. Пахло горелым и кровью.

— Что у вас тут стряслось? — спросил Крюков одного из знакомых шабановских оперов.

— Понять не можем. Свидетели поголовно утверждают, что была стрельба и пожар. Следы пожара — вот они — весь потолок прогорел. А стрельбы — ни пули, ни гильзы.

— А разве трупов не было? — не понял Крюков.

— Как не было? С десяток увезли. А раненых еще больше. Но — ни одного пулевого ранения. Все пострадали в давке. Можешь как-нибудь это объяснить?

— Стреляли холостыми, чтобы устроить панику, — предположил Крюков.

— А гильзы?

— Гильзоуловитель приспособить несложно. Охотники, у кого полуавтомат «МЦ», лет тридцать такие применяют, чтобы гильзы не разбрасывать.

— И на хрена им это понадобилось?

— Сам видишь — паника есть, жертвы есть, бабки хапнули, а доказать ничего нельзя. Что говорят свидетели?

Опер сокрушенно покачал головой:

— Напали черные слуги сатаны, устроили геенну огненную, Армагеддон. Как прикажешь в протокол писать?

— Ну вот, сам видишь, — развел руками Крюков.

— Фейерверк какой-то.

— «Фейерверк», говоришь? — насторожился Крюков. — Ладно, я поехал. Передавай привет Шабанову.

Он вышел на улицу. Рудаков, завидя его, выбрался из толпы и направился к машине.

— Что-нибудь интересного услышали? — поинтересовался у него Крюков.

— Есть кое-что, — прищурился Рудаков. — Один парень кобеля своего тут выгуливал, говорит — те, черные, на двух «рафиках» подъехали. А когда они с сумками выходили, подскочил еще один такой же «рафик». Из него выскочили такие же черные, побили тех, первых, забрали сумки и уехали. Потом те, первые, оклемались и тоже свалили. Что думаешь по этому поводу?

— А может быть, это и есть «Фейерверк»?

После всего услышанного вопрос с «Фейерверком», занимал его больше всего. Кроме Мясника, разумеется.

Часть третья Да будет завтра

24