Смерть за зеркалом

Братья Аловы Опер Крюк. Смерть за зеркалом

Пролог

Зона начинается у трех вокзалов и тянется в северо-западном направлении вдоль железнодорожных путей до Рижской эстакады. Там, возле старого кладбища, она раздваивается: уходит направо, в Сокольники и дальше, в лесные дебри Лосиного острова, и налево — в каменные джунгли промышленного района за Марьиной Рощей. Этот небольшой по московским меркам анклав, исполосованный стальными рельсами во всех направлениях, граничит с тремя столичными округами, поэтому за порядок в нем и прилегающих районах отвечают три линейных и семь территориальных отделов милиции. Многовластие всегда, а в этом случае особенно, приводит к печальным результатам. Больше всего это бывает особенно заметно с наступлением ночи, когда в Зоне начинается страшная, непонятная для посторонних, жизнь. В эту пору суток силы зла властвуют здесь почти безраздельно, и человек стоит еще меньше, чем днем. Охота на людей прекращается только с рассветом, а стражи порядка радуются как дети, если им удается первыми обнаружить очередной криминальный труп и спихнуть его соседям.

Вот и сейчас, едва настав, ночь уже огласилась предсмертными хрипами, криками боли и отчаяния. Под платформой Ленинградского вокзала группа беспризорников, заглянувшая сюда с Казанского, обложила газетами пьяного бомжа и подожгла. Дети с радостными липами наблюдают за гримасами корчащегося в страшных муках человека и его попытками потушить начавшее тлеть рубище.

По соседству, у пригородных платформ Ярославского вокзала, местная шпана режет выкидными ножами трех подростков, якобы укравших у них велосипед. То, что велосипед украли совсем другие люди, никакой роли не играет.

Чуть дальше, за складскими лабазами того же Ярославского, измайловская братва учит уму-разуму китайских барыг за недоплату в общак.

Возле кладбища проходит стрелка долгопрудненских братков с чеченцами. Южане произвели насильственную приватизацию джипа у одного популярного артиста, находившегося под крышей братвы. Этот джип уже разобран на запчасти неподалеку, в промзоне за Марьиной Рощей. Никакого греха за собой чеченцы не чувствуют и претензий признавать не собираются. До стрельбы пока не дошло, но, зная обычаи гор, подмосковная братва потихоньку взводит курки.

В вагонах отстойников живущие тут нелегалы — украинцы, молдаване, азербайджанцы, китайцы, цыгане — торгуют всем, что приносит прибыль.

Пузатый бизнесмен в кожаном пальто нанимает гастарбайтеров для строительства загородного особняка.

Трое носатых брюнетов прицениваются к проституткам, выставившим на показ свои потертые прелести.

Прыщавый торговец, путаясь каждого шороха, перебирает разложенные перед ним на газете новенькие, в оружейном масле, ручные гранаты.

Старая цыганка пытается всучить наркодиллеру пакет бессовестно разбавленного мукой героина и божится, что товар — «четыре девятки».

Группа нищих с Курского вокзала отбирает для работы в метро партию малолеток.

Обитатели Зоны не любят шума. Но и выстрелы здесь никого не пугают. Они лишь заставляют аборигенов, как хищников, так и падальщиков, с недовольным ворчанием залечь на время, чтобы переждать опасность. Вот и сейчас три выстрела и крик, расколовшие темноту, сменились настороженной тишиной: обитатели зоны на секунду оцепенели, всматриваясь в ночной туман, плотно окупавший окрестности.

Через железнодорожные пути, ведущие от платформы Каланчевская к станции Ржевская, бежала молодая женщина. Обеими руками она крепко прижимала к себе объемистый сверток. Свет фонарей на мгновение выхватил из темноты детское личико — это был младенец, завернутый в толстое одеяло. Женщина спотыкалась и часто оглядывалась. Наконец она совсем остановилась, замерла и принялась озираться в нерешительности. Потом негромко позвала:

— Стас, ты здесь?.. Где ты?

Из-за угла высокого кирпичного забора, отгораживавшего железнодорожные пути от черной прокопченной громады старого завода, раздался еще более тихий голос:

— Давай сюда! Я здесь!

Женщина бросилась на звук к зияющей в заборе большой дыре, через которую заводские работяги ходили за водкой. Возле пролома на утоптанной тропинке лежал мужчина. Земля под ним успела пропитаться кровью.

— Стас, что с тобой? — испуганно воскликнула женщина.

— Все, мне кранты… Достали, гады, — едва слышно отозвался раненый. — Но я тоже одного успел замочить. Уходи немедленно, они где-то близко. Вот, возьми. Если не понадобится, выбросишь… Спасайся…

Он холодеющей рукой протянул женщине новенький ТТ, от которого сильно пахло смазкой и порохом. Женщина крепко сжала маленькую, как раз по ее руке, рукоятку пистолета.

— Будь уверен, пока я жива, они его не получат!

Но Стас уже ничего не слышал. Женщина перехватила пистолет поудобнее, поправила сверток с ребенком и крадучись двинулась вдоль забора.

Неожиданно за спиной она услышала громкий топот. Следом раздался грозный окрик:

— А ну стой, сволочь!