Число зверя, или Лейтенант дьявола

Впрочем, ничего страшного не случилось. Вместо того, чтобы запустить кирпичом в Эймера, пьяница изо всех сил швырнул его оземь, попал прямо в собственную ступню, дико заорал, схватился за раздробленные ударом пальцы и запрыгал на здоровой ноге, однако не удержав равновесия, упал. Хрустнуло стекло, пьяница истошно взвыл: катаясь и извиваясь по земле, он напарывался на всё новые и новые осколки бутылки...

- Вот теперь пошли, - Эймер наконец шевельнулся, подхватил под руку онемевшую от изумления Мамочку и повёл вдоль улицы.

- Скажи... а ты серьёзно предлагал ему ударить меня бутылкой? - задала она наконец мучавший её вопрос. Эймер засмеялся тихо и покровительственно.

- Что вы, Мамочка! Я просто сделал то, чего он никак не ожидал. И алкаш конечно же растерялся, сами видели. А вас я бы никогда не предал, уж поверьте...

- Поверь, - поправила Эймера Мамочка и облегчённо вздохнув, пояснила: Говори мне "ты".

- А удобно? - Эймер явно смутился.

- Удобно.

- Хорошо, - юноша улыбнулся.

- А почему ты не убегал от него? И меня держал... - в словах Мамочки прозвучал лёгкий упрёк.

- А зачем? - с самым невинным видом спросил Мальчик. - Вы...

- Ты...

- Ты же видела, что он даже на ногах стоял с трудом. Чего ж от него в таком случае бежать! Даже больше: именно в случае бегства этот ханурик мог запустить камнем или бутылкой. Таким типам ни в коем случае нельзя показывать спину. А так вы...

- Ты...

- А так ты видела, до чего ловко он сам с собой управился. И кирпичом себя повредил, и осколками. Нечего таких бояться!

- Ты такой смелый, - Мамочка доверчиво обняла руку Эймера. - К тому же, такой тонкий психолог... Здорово ты победил его.

И почувствовала, как юноша вздрогнул.

- Ошибаешься, он победил сам себя, - немного волнуясь, заметил Эймер. Мамочка не стала спорить, и досадное происшествие с общего согласия предали забвению.

Вскоре подошли к дому, где жида Мамочка, поднялись в её квартиру. Дома Мамочка переоделась в миленький пушистый халатик и тапочки, полила фиалки (она завела их недавно, а до тех пор держала дома одни лишь кактусы). Мальчик в это время поставил на огонь чайник с водой, и когда Мамочка вышла в кухню, тот уже закипел. Она разрезала торт, выставила на стол конфеты, вывалила в вазу сдобу и приготовила две чашечки растворимого кофе.

- Жаль, что я не умею готовить, - ни капли не стесняясь, призналась Мамочка. - Небось, Пиоль варит кофе лучше?

- Ерунда, я привык к растворимому, это в вашем... в твоём отделе меня начали баловать, - сказал Мальчик, неумело откупоривая вино. Потом они очень мило кутнули.

- Никогда так не объедался? - хитро спросила Мамочка.

- Ещё бы! - Эймер закатил к потолку глаза, изображая высшую степень восторга.

- То-то же...

Под самый конец славного кутежа, когда от торта осталась половина, коробка конфет была разорена, кофе приготовлен и выпит повторно, а бутылка опустела, когда приятное тепло растеклось по телу, во рту стало вкусно, в животе - сытно, а в голове - звонко, Мамочка с непонятным ей самой волнением, томлением и в то же время с лёгким испугом посмотрела на Эймера. Неведомо почему, но её начали одолевать сомнения относительно диагноза, вычитанного в медицинской карте Мальчика...

Э-э-э, да ведь Чикита клялась и божилась, что у Мальчика всё в порядке... Что за наваждение?! И если Эймер не имик, а мужчина... Никогда в жизни Мамочка не доходила до такого безрассудства, чтобы напиться в компании, по сути, незнакомого мужчины. А тут - нате, пожалуйста! Набралась... А вдруг... Интересно, что Эймер сделает дальше? По телу побежали противные мурашки...

Все переживания Мамочки так ясно отразились у неё на лице, что Мальчик грустно усмехнулся, затем вздохнул. Страхи поблекли, но окончательно не рассеялись.

Тогда Мальчик приблизился к ней, помог встать, прислонил к стене, поставил почему-то опрокинувшийся табурет. Потом взял Мамочку под локти и осторожно препроводил в комнату, где уложил на кровать, над которой действительно висел знаменитый портрет, положил ей под голову подушку, накрыл ноги пледом и тихо сказал:

- Не бойся меня, сестра моя, невеста. Вертоград заключён, - и ещё тише, уже едва слышно добавил: - Заключён и опечатан печатями неснимаемыми, сестра моя, невеста.

Мамочка аж привстала на кровати, удивлённо хлопая глазами.

- Ты знаешь?.. Но откуда?!

Эймер подошёл к двери, ведущей в кухню, опёрся плечом о косяк, протянул к ней руки и начал читать нараспев:

- Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина.

От благовония мастей твоих имя твоё, как разлитое миро; поэтому девицы любят тебя...

И так прочёл все восемь глав "Песней песней", от первого стиха до последнего. Читал увлечённо, произнося каждый стих на одном дыхании. Молодчина, просто молодчина! И до чего цепкая память!..

- Ты тоже любишь этого Соломона, - сказала Мамочка и улыбнувшись, смежила слипающиеся веки. Какой милый мальчик этот Эймер! Братик...

- Я ухожу, сестра моя, невеста, - услышала она голос Эймера. - Не бойся и спи. Вертоград заключён.

- Тебя проводить? - спросила Мамочка уже сквозь сон.