Чистая душа

— Мы арестовали человека, а вы требуете: «Выпусти!» Да еще извинись! Это вам что, детская игра? Что после этого будет думать народ о прокуроре, о следственных органах? Все скажут: «Вот у нас, не разобравшись, хватают человека — и в тюрьму». Нет! Закон существует не только для тех, кто совершил преступление, но и для тех, кто собирался его совершить, но не сумел или не успел.

— А если он не думал его совершать?

— Даже если так… не страшно. По правде говоря, кто там разберется, где правда…

Сания возмутилась. Она вскочила с места и закричала:

— Товарищ Башкирцев! Если это так, я…

— Тсс!!

Башкирцев не дал ей продолжать. До сих пор внимательно слушавший спор, он тоже вскочил с места. Затем негромко, но твердо заговорил:

— Товарищ Мухсинов, вы тут здорово зарапортовались. Не смешивайте авторитет Советской власти, авторитет прокуратуры и следственных органов с авторитетом товарища Мухсинова или товарища Башкирцева, Это совсем разные вещи. Авторитет Советской власти можно сберечь, только соблюдая справедливость. Бабайкин не только не виноват, — наоборот, Бабайкин заслуживает награды. В результате его заботы об интересах народа и государства мы сейчас можем на пять-шесть дней раньше обычного погрузить баржу и отправить зерно, которое должно быть доставлено в колхозы к весеннему севу…

— Ну а если бы самолет…

— Если бы не прилетел, мы бы выяснили, почему он не прилетел, — продолжал Башкирцев. — Но мы будем повторять практику Бабайкина ежегодно. Молодец Бабайкин! Задерживать его под арестом — преступление. Отпустите, извинитесь и поблагодарите… Ведь если мне придется за вас просить прощения, это будет для вас хуже. Скажут: «Мухсинов посадил, Башкирцев выпустил…»

Мухсинов крепко сжал губы, помолчал несколько секунд и быстро встал. Коротко бросил: «Хорошо!» — и, не сказав больше ни слова, быстрым шагом вышел из кабинета.

5

Башкирцев сел и предложил сесть Сании.

Сания, словно не слышала его, продолжала стоять.

— Что же случилось? Он согласился с вами или ушел с угрозой? — спросила она.

Вместо ответа Башкирцев добродушно усмехнулся.

— Давайте поговорим лучше о вас. Не скрывайте, Сания Саматовна: если бы я не удержал, вы бы сказали: «Если так, я больше не могу оставаться на этой работе. Я была уверена, что у нас в партии чистейшие люди, а вы, оказывается вон какие! Ну, в таком случае я не могу оставаться среди вас». Так ведь?

Только тут Сания села.

— Да, — призналась она, подумав. — Может быть, и не совсем так сказала бы. Но в общем вы верно поняли возникшие у меня чувства. От философии Мухсинова мне стало очень тяжело. А от того, что вы молчали, и вовсе не по себе. Только когда вы сказали все Мухсинову, стало легче…

— Вот в том-то и беда: некоторые судят по таким, как Мухсинов. И по ним составляют мнение о партии и Советской власти.

— А разве, Петр Тихонович, у нас мало таких людей? Как же ставят на такое место, где решается судьба людей, чиновника с деревянным сердцем?

— Если бы всюду сидели идеальные люди, было бы очень хорошо, но в жизни, к сожалению, бывает всякое. И что еще хуже, плохие работники встречаются не только в маленьких городах, вроде нашего, но и повыше. Даже в обкоме, я бы сказал…

— В обкоме?! — спросила Сания с испугом и удивлением.

Башкирцеву ее удивление показалось легко объяснимым. Как не удивляться? Ведь ей еще не приходилось иметь дело с руководящими людьми дальше Ялантау. А теперь придется. Поэтому не помешает, если кое-что будет знать. Пусть не будет наивной, как ребенок.

— Да, Сания Саматовна, такие люди всюду есть… Вы спросите: как таких людей выдвигают? Сейчас, подождите немного…

Башкирцев взял трубку. Попросил начальника пристани, Расспросил, как идут дела на берегу, что делается у причала Бабайкина, и, успокоившись, повесил трубку.

Сания поняла, что за разговором она совсем забыла о своих делах, и поднялась, но Башкирцеву, видимо, не хотелось ее отпускать.

— Не спешите, — сказал он, — Теперь там и без нас дела идут хорошо…

И он заговорил опять, продолжая начатую мысль:

— Спрашиваете, как выдвигают таких людей? Их не выдвигают. Такие люди умеют выдвигаться сами… Таких людей привлекает не работа, а положение начальника. Им нравится командовать другими. Им льстит, когда кто-то подхалимничает перед ними и старается угодить. И они начинают бороться за места. Они знают: в нашей стране во всяком деле ценят людей, которые ставят на первое место интересы народа, интересы партии; они видят, что на ответственную работу назначают таких людей. И они стараются, где надо, казаться такими. Да, только там, где нужно… Они умеют казаться неустанными борцами за интересы Советской власти. А если для проявления своего «геройства» они не находят настоящего врага, то выдумывают его сами…

— Так ведь это же страшно, Петр Тихонович!