Чистая душа

Не зная, как начать, он сидел в раздумье. Впервые в жизни почувствовал мучительность разлуки. Расставания бывали у них и раньше — поездки в дома отдыха или двухнедельные командировки в Казань; даже и тогда, стосковавшись друг о друге, они писали нежные письма. Но все это казалось теперь чем-то незначительным. Разлука, которая ничем не угрожает, оказывается, вовсе не разлука. Это только освежение любви.

А теперь? Нет, это совсем другое.

«Сания моя!» — написал Камиль. И когда писал эти слова, у него от волнения задрожали руки.

— Сания моя! — повторил он. — Сердце мое!

И стал писать быстрей, словно испугавшись, что не успеет кончить.

«…Тороплюсь, чтобы успеть отправить это письмо с Фуатом…»

Как раз в эту минуту услышал за спиной голос Фуата.

— Не спеши, Камиль, — сказал Фуат сдавленным голосом.

Камиль обернулся:

— Что с тобой, Фуат?

— Добавь: солдат Фуат.

До сих пор они обращались друг к другу на «вы», теперь сразу перешли на «ты».

— Что ты говоришь, Фуат?

— Взяли. Говорят, годен в строй.

Камиль пристально посмотрел в глаза Фуата. И в его взгляде тот почувствовал укор.

Камиль спрятал в карман начатое письмо и улыбнулся:

— Значит, признали здоровым, Фуат? Очень хорошо. Выходит, ты не хуже других.

— Я сам так думаю, — съехидничал Фуат, — Зачем было лечиться в санаториях, надо было пойти на комиссию в военкомат. — И, как бы отвечая на какой-то упрек, возникший в глазах Камиля, добавил: — Честное слово, никогда меня не обнадеживали так в медкомиссиях.

— Ладно, — сказал Камиль, — если так, нам придется пройти долгий путь вместе, А сейчас давай писать письма домой.

11

Просторная, светлая комната. Солнечное утро. Здание отгорожено от шума и уличной пыли большим садом. Настежь распахнуты окна. Солнечные лучи, проникая сквозь кусты черемухи, мерцают на одеяле.

На кровати лежит Сания. Ее разбудили солнечные лучи. Не поворачивая головы, она переводит взгляд на соседние кровати. Две матери еще спят. Четвертая кровать пуста. Пышно взбитая подушка, кажется, ждет кого-то.

Сания наслаждается покоем. По всему ее телу пробегают приятные, теплые токи, приливает к грудям молоко. В комнате все время мягко веет свежий ветерок, доносит душистый запах. Что это так пахнет? Для черемухи, пожалуй, поздно… Сильный, медовый. Запах розы?.. Нет, скорей липы… Или каких-то ягод? Все в нем есть. Знакомый, старый, родной запах…

Со стороны Камы слышен тоскливый долгий гудок. На мечтательное лицо Сании ложится тень, словно от набежавшего облака.

Но вот за дверью послышалось позвякивание детских колясок, и лицо Сании снова светлеет.

«Дитя мое идет! Иди, мое сердечко, иди!»

От скрипа двери проснулись и матери на соседних кроватях. Одна из них — молодая женщина Фания — родила только первого ребенка. Еще до прихода Сании она освободилась от родильных мук. И ребенок ее был здоров, и сама она чувствовала себя хорошо. Тем не менее она все время была в слезах. Ее муж, шофер грузовика, на второй день войны уехал на фронт. Фания горячо любила мужа, и ей казалось, что счастью их не будет конца. А теперь эта недавно окончившая семилетку девушка упала духом и жила в тревожных предчувствиях. Поэтому Санию, свою бывшую учительницу, она встретила, как родную мать, с наивной доверчивостью стала поверять ей свои сердечные тайны, изливать печаль-тоску.

— Что теперь буду делать? Как буду жить без него, как все перенесу? — плакала она. — И как все это случилось? Я и не думала, что будет война.

Сания старалась успокоить ее:

— Не торопись считать себя несчастной, ведь еще ничего не случилось с твоей любовью.

— Как же не случилось? Разлучили с любимым мужем! Осталась с ребенком…

— Это и хорошо, что ты осталась с ребенком.

— Ох, Сания-апа! Отец даже и не видел его…

— Увидит! Знаешь, умница моя Фания, какая мысль мне приходила в голову в ту же, как у тебя, глупую пору? Мне все хотелось испытать мою любовь к мужу: выдержит ли она трудные испытания, крепка ли она? Думала: хорошо было бы испытать это. Вот и пришлось, И твоя и моя — у всех нас любовь и счастье испытываются сейчас в огне. Правда, я не представляла, что испытание будет столь жестоким. Тем не менее я верю: как бы тяжело ни было мне сегодня, сколько бы ни пришлось перенести трудностей, все равно восторжествует наше счастье.

— Ох, только бы так было!

— Будет так, умница моя, Фания! Только ты не сдавайся, не теряй веры.

И эти слова успокаивали молодую мать. Тревожные ее страхи сменились надеждой.

Вот и сегодня она проснулась радостная:

— Сания-апа, дорогая моя, во сне видела моего Салиха, — сообщила она восторженно.

Но Сания только улыбнулась: как раз в эту мину ту ей принесли ребенка.

12

Третья мать, пожилая женщина, как видно, не считалась с переживаниями юной Фании. Казалось, она пропустила мимо ушей ее слова насчет сегодняшнего сна. Тем не менее ее присутствие в этой комнате придавало спокойствие всем. Ее привезли из соседнего колхоза вместе с ребенком, успевшим родиться до приезда в родильный. Как бы вовсе не интересуясь соседками по комнате, она сетовала на обстоятельства.