Чистая душа

Сания направилась к двери. Гашия бросилась за ней вслед:

— Куда ты, Сания, душенька? Постой, выпей чашку чая!

Сания слышала, как Гашия растерянно сказала:

— Бог знает, что с ней случилось… Тьфу, прости господи!

В плохом настроении вышла Сания из дома Гашии. Может быть, ей не увещевать нужно было соседку, а с валенками в руках отвести в милицию? Но Сания не смогла так поступить!

«На самом деле, — старалась успокоить себя она, — ведь Гашия не только спекулянтка, испорченный человек, в ней много и хорошего. Привлечь человека к ответственности легко. А вот исправить трудно».

Но как ни старалась Сания убедить себя, ей не удавалось это. «Не пойти ли мне к Газизу Баязитову, — подумала она, — не посоветоваться ли с ним? А вдруг то, что говорила о нем Гашия, окажется правдой?.. — Эта мысль привела ее в смятение. — Нет, не может этого быть! Какие грязные сплетни распускают! И о каком человеке!..»

Решение первичной партийной организации о приеме Сании в кандидаты партии на бюро городского комитета еще не рассматривалось. По этому вопросу ее приглашали явиться послезавтра вечером на заседание бюро.

И Сания тревожно спрашивала себя:

«Если там не скажу все, что знаю о Гашии, не будет ли это поставлено мне в вину перед партией?..»

10

С началом войны условия жизни и работы в районе изменились, и на секретаря райкома легло много новых Обязанностей. Надо было убрать урожай на колхозных полях руками женщин, детей и стариков. А лошадей и машин убавилось — взяли на военные нужды.

В городе были заводы — судоремонтный и кирпичный, трикотажная, мебельная и галантерейная фабрики, различные артели и мастерские. Нужно было их работу перестраивать на военный лад. Школы, детсады, ясли, госпитали, больницы, эвакопункты также требовали к себе внимания.

Секретарь райкома Башкирцев понимал, что должны произойти организационные изменения и в партийном руководстве. Когда сюда эвакуировали завод точных механизмов, Ялантау стал городом областного значения, в нем был создан городской комитет, а Башкирцев стал его первым секретарем.

В новом своем кабинете он и готовился к сегодняшнему заседанию бюро. Повестка дня большая.

Чтобы не затянуть заседание излишними словопрениями, Башкирцев обдумывает краткие формулировки для своих выступлений:

«Первым, по обыкновению, будет обсуждаться вопрос о приеме в партию. Бабайкин Курбан Айтуганович? Знаем. Сания Саматовна Ибрагимова? Знаем. Ага, Газиз Баязитов дал ей рекомендацию? Очень хорошо».

Баязитов — один из самых близких друзей Башкирцева по работе. Все вопросы, относящиеся к жизни города, они решали согласно.

Вон, кажется, он явился — слышен его голос.

И в самом деле, в кабинет, не стучась, вошел Баязитов.

— Здорово!

— Проходи!

Вдоль длинного стола выстроились новенькие дубовые стулья. Баязитов сел около секретаря. Поправил складки красной скатерти.

— Не жарко у тебя.

— Натопим… В госпитале бываешь?

— Они теперь обеспечены дровами, можно не беспокоиться.

— А как в школе? Вот сегодня утверждаем решение о принятии в партию Ибрагимовой…

— Достойный человек. Подходящим директором оказалась.

— Хорошие люди идут в партию, Газиз Закирович. Вот и Бабайкина принимаем. Шестьдесят лет старику.

— Курбан? Знаю! — Баязитов расстегнул надетый поверх гимнастерки меховой жилет.

— А шарф греет, видать, тебя здорово, — заметил Башкирцев. — Где такой добыл? Чистый козий пух! Смотри-ка, и цветок вышит! Не девичий ли подарок?

Баязитов засмеялся:

— Находятся люди, заботятся о своем председателе.

В дверях показалось лицо прокурора Мухсинова:

— Можно?

— Пожалуйста!

— Не все собрались еще? — Мухсинов протянул руку сначала Башкирцеву, затем Баязитову. — Там, в приемной, народу пропасть.

В кабинет вошли и другие члены бюро. Все уже были знакомы с повесткой дня.

— Начнем? — сказал Башкирцев. — Позовите Бабайкина.

В кабинет вошел, высоко вскинув бритую, в черной тюбетейке голову, невысокий худой старик. Ему указали место. Старик сел, погладил на кончике подбородка седой клочок и оглядел сидящих живыми, быстрыми глазами.

Женщина-инструктор огласила автобиографию и анкетные данные Бабайкина.

— Есть вопросы?

— Товарищ Бабайкин, — обратился один из членов бюро, — почему вы именно сейчас решили вступить в партию? Почему до этого не вступали?

Бабайкин прокашлялся.

— Да, — сказал он, — если бы не нагрянула на нас беда, я, возможно, и не подал бы заявления. А в такое время хочу целиком отдать себя в распоряжение партии. Как же иначе?

— Ясно! Еще есть вопросы?

— Ну-ка, Курбан-абый, скажи, — обратился к нему Баязитов, — как ты работаешь в военное время?

— Трудимся, как можем.

— Ты скажи о своем предложении.

— С удовольствием. Вы знаете, мы работаем на пристани и еще с зимы готовимся к навигации. Навигация в этом году рано кончилась. Много грузов осталось. И все накапливается. Настанет весна — надо будет отправлять. А склады наши на горе. Чтобы погрузить все, сколько понадобится грузчиков? А грузчиков сейчас нет. Я и предлагаю строить склады на берегу, под яром. Как только пройдет ледоход, до паводка приведем баржи к складу и успеем все погрузить. Работа в десять раз облегчится. Вот так.