Чистая душа

— А если вода поднимется до ледохода?

— Только через три-четыре дня после ледохода. Сорокалетние мои наблюдения говорят об этом.

— Это важный вопрос, — сказал Башкирцев. — Нужно будет заинтересоваться этим предложением.

Он что-то записал в блокнот.

— У кого еще вопросы?

— Можно? — И Мухсинов не спеша, строгим голосом начал допрашивать Бабайкина: — Объясните, товарищ Бабайкин: родители ваши из Тетюши, а вы родились в Симбирске, в теперешнем Ульяновске, — как это понять?

— Если быть точным, я не в Симбирске родился, а на плоту. Плот проплывал мимо Симбирска. Когда спросили моих родителей, где я родился, они и сказали: «В Симбирске». Вот так.

Баязитов рассмеялся. И другие улыбнулись. Но Мухсинов был серьезен.

— Ловкий ответ, — отметил он.

— Почему ловкий? — спросил Бабайкин обиженным голосом. — Это правда.

— А откуда взялась ваша фамилия Бабайкин?

— Когда брали на действительную службу, спросили: «Как фамилия?» — «Не знаю», — говорю. «Как зовут твоего деда?» — «Отец моего отца приходится мне бабаем, по-русски — бабайка». Ну, так и записали — Бабайкин. Вот так.

Члены бюро вновь засмеялись.

— Ясно! — сказал Башкирцев.

Спрашивающих больше не было. Все знали этого старика, проработавшего свой век на пристани Ялантау. Единогласно утвердили решение о принятии его кандидатом в члены партии.

Мухсинов все-таки записал что-то в свой блокнот.

— Позовите Ибрагимову! — распорядился Башкирцев.

11

Приемная перед кабинетом Башкирцева была заполнена приглашенными на заседание бюро. Не только на кожаном диване или на стульях, беспорядочно расставленных в разных местах, даже на подоконниках не было свободного места. Опоздавшие приносили стулья из других комнат.

Сания пришла раньше других и сидела на диване. Из приглашенных сюда она знала Бабайкина и старого учителя из русской школы. Тут же сидели инженер с судоремонтного завода, женщины с фабрики, — все это были, должно быть, новые кандидаты в члены партии, принятые различными организациями города. Бросались в глаза и незнакомые Сании люди, раньше не встречавшиеся ей. По разговорам она поняла, что это мастера, руководители партийных организаций и профсоюзные работники с завода точных механизмов.

Когда вызвали в кабинет Бабайкина, разговоры притихли.

Чувствуя, что приближается ее очередь, Сания заволновалась. Она уже обдумала все, что скажет на бюро. Коротко расскажет о жизни, не скрывая своих недостатков. Например, недавнее проявление мягкости в отношении одной из своих знакомых, занимающейся спекуляцией. Члены бюро выскажутся, подскажут, как ей держаться в дальнейшем. Конечно, ей, как учителю и директору школы, могут задать много вопросов по поводу ее работы.

Веселый смех, доносившийся из кабинета, несколько подбодрил ее. Подумалось, что члены бюро, все знакомые люди, поймут ее, не будут задавать каверзных вопросов.

Наконец в кабинете послышалось движение, и, как всегда, высоко держа голову, оттуда вышел Бабайкин. Лицо его раскраснелось.

Сания предложила ему свое место: почему-то ей казалось, что старик устал. Однако Бабайкин не сел. Знакомые окружили его и стали поздравлять.

Из кабинета выглянула Сабитова, технический секретарь, и по-свойски сказала:

— Сания-апа, входите.

Сания вошла. Первым она увидела Башкирцева, — он, улыбаясь, смотрел на нее, как бы говоря: «Не робей, Сания, все будет хорошо».

От этого Сания сразу почувствовала себя свободнее.

— Здравствуйте, — сказала она, оглядывая сидящих за столом.

И тут же заметила, как Мухсинов упорно уставился на нее своими зелеными глазами.

— Садитесь, — сказал Башкирцев.

Сания села напротив Газиза Баязитова. Он только улыбнулся ей.

И что-то вдруг укололо ее сердце. Не сразу сообразив, в чем дело, она невольно опустила глаза. А когда снова взглянула на Баязитова, совсем растерялась: шея его была замотана знакомым пуховым шарфом. Значит, Гашия сказала правду! Что же это такое? И как ей теперь быть?..

Она уже не видела сидящих за столом — так поразил ее этот шарф.

Начали читать ее анкету. Сания слышала голос, но не понимала слов.

Видимо, все обратили внимание на ее изменившееся лицо. Баязитов и Башкирцев переглянулись, как бы спрашивая: «Что с ней?»

— Одну минутку! — сказал Башкирцев, прерывая чтение документов.

И повернулся к Сании:

— Что с вами? Не больны ли?

Ей подали стакан с водой:

— Выпейте, Сания.

Заметив, что все на нее смотрят, Сания пересилила себя.

— Не надо, — сказала она, — не беспокойтесь. Голова у меня закружилась. Уже прошло.

— Можно продолжать? — спросила Сабитова.

— Продолжайте, — спокойно проговорил Башкирцев.

Сделав над собой усилие, Сания вслушивалась в чтение документов. Но внимание рассеивалось, будто кто-то тихонько нашептывал ей: «Не ошибись и ты, посмотри, может, это не твой, а совсем другой шарф?» Сания осторожно подняла взгляд на Баязитова.

А Баязитов в эту минуту сочувственно думал о ней: «Видно, через силу работает, мало спит, неважно питается… Не мудрено нажить малокровие».

И, не замечая того, что делает, механически разматывал конец шарфа с вышитой на нем ромашкой.

Опять Сания перестала слышать инструктора.