Чистая душа

— Товарищ Ибрагимова, — сказал он в конце заседания, — останьтесь ненадолго.

И когда все ушли, Башкирцев сообщил:

— Мы проверили ваше заявление насчет Баязитова, ему объявлен выговор.

Сания огорчилась.

— Не могу понять, — сказала она, — как Газиз-абый оказался таким?

— Нет, кет, его совесть чиста, — поспешно заметил Башкирцев.

— Как же так?!

— Дело в том, — сказал Башкирцев, отвечая на ее вопрошающий взгляд, — что прямой вины за ним нет. А есть неосмотрительность, недопустимая для руководящего работника… — И он рассказал о том, как злосчастный шарф достался Баязитову.

— Значит, он на самом деле невиновен? — обрадовалась Сания. — За что же такое наказание?

— Виновен! Для человека, сидящего на его месте, это большая вина.

— Да, — вздохнула Сания, — жаль, что так получилось. Мне хочется поговорить с ним, объяснить ему, почему не могла поступить иначе…

— Это ваше дело. Только вряд ли сумеете его увидеть.

— Почему?

— Он уехал в Казань. Возможно, оттуда направится прямо на фронт.

2

Мысль об отъезде на фронт была для Баязитова не случайной. Участник гражданской войны, он уже не раз заявлял об этом. Его не отпускали.

Несмотря на усталость от затянувшегося заседания бюро и горечь в связи с обидной ошибкой, раскрасневшийся Баязитов в ту ночь возвращался домой с каким-то ощущением легкости.

«Теперь отпустят!» — думал он.

В другое время, как бы извиняясь за поздний приход, он всегда коротко нажимал на звонок. А сегодня дал длинную трель.

За дверью послышался испуганный голос жены:

— Кто это?

— Я, старушка, я! Открой!

Его «старушка», как бы не поверив, переспросила:

— Ты это, Газиз?

— Я, Гульниса, я. Не узнаешь, что ли?

Было слышно, как Гульниса отпирала внутренние запоры, потом раскрылась дверь. В коридоре, в свете тускло горевшей лампы, показалась одетая в халат Гульниса.

— Что случилось, Газиз?

— А что, разве заметно?

— Почему так звонишь?

— Ладно, иди, я закрою.

Гульниса давно привыкла к поздним возвращениям мужа. Для нее было вполне привычным дремать в полусне на диване и, заслышав шаги, вскакивать навстречу ему.

Пока Газиз открывал дверь, она стояла у порога. Хотелось скорее взглянуть в лицо мужа, спросить, что случилось.

Вот Газиз, захлопнув дверь, вошел в комнату. Он стоял, не опуская воротника, не снимая ушанки. От мороза лицо раскраснелось, он даже казался от этого Помолодевшим.

— Холодно на улице?

— Не почувствовал, — ответил Газиз, вешая пальто.

Гульниса все еще оглядывала мужа.

— Где же твой шарф? — спросила она.

— В кармане, не беспокойся.

— Разве тебе его для того подарили, чтобы ты носил в кармане?

Газизу хотелось ответить погрубее, но он пожалел жену. Он хотел подготовить ее, чтобы та спокойно восприняла принятое им решение. В полушутливом тоне сказал:

— Как видно, старушка, дрожишь тут без меня?

— Всякое думается, когда по ночам сидишь одна.

— А что будет, если я уйду?

Гульниса поняла, что ее предчувствия не были напрасными.

— Почему так говоришь, Газиз?

— Как же не говорить — время ведь военное.

— Что-то с тобой случилось сегодня?

— Что бы ни было, Гульниса, все не страшно. Давай чайку согреем.

И Гульниса поняла: на самом деле Газизу нужно что-то сказать ей.

3

Газиз и Гульниса родились и выросли в одной деревне. В детстве они не знали друг друга — деревня была большая. Оба ходили в школу, но школы для мальчиков и девочек были отдельные, и Газиз не знал Гульнисы, как и она его.

После свержения царя жизнь в деревне переменилась. Даже школьники стали активнее, смелее. Стали устраивать вечера, играли в различные игры, которых до этого не знали в деревне. Вот тут Гульниса и познакомилась с Газизом. Только Газиз в это время выглядел настоящим парнем, а Гульниса казалась очень юной.

После Октябрьской революции, когда молодежь пришла с войны, деревня еще более оживилась. Парни и девушки осмелели настолько, что стали устраивать спектакли. Гульниса вместе с Газизом и его друзьями с удовольствием участвовала в них. Но эти веселые дни продолжались недолго. Время потребовало от молодежи серьезных дел. С установлением Советской власти все пожелали учить своих детей, а учителей не хватало. Гульнису, как хорошую ученицу, отправили в Ялантау, на педагогические курсы. Она вернулась о курсов, а Газиза в деревне уже не было. Сказали — ушел воевать против белых.

Что только не приходилось делать Гульнисе в это время. Она и учительницей была, и работала в отделе просвещения. Когда в деревню пришли банды Колчака, ей пришлось прятаться. Наконец вернулся из армии Газиз. Прошло немного времени, и они поженились.

Газиз прошел в Красной Армии хорошую выучку, закалился в боях. Его вскоре выбрали председателем сельского Совета, потом перевели в волость. А со временем — в Ялантау, центр кантона.

Не прошло года после свадьбы, как у них родился сын. Еще через два года — дочь. Гульниса, хоть и было трудно, продолжала учительствовать. Даже когда появился второй сын, она не бросила работу в школе.

В эпидемию умерли от гриппа оба сына, осталась дочь Миляуша. И Гульниса ушла из школы, чтобы всей душой отдаться воспитанию единственной дочери.