Чистая кровь

Никки Козловский Чистая кровь

Часть 1 – Как я докатился до жизни такой I

Казалось ли вам, что на своем, как вам кажется, верном пути вы ступили куда-то не туда? Может вы познакомились с человеком, который вас кинул в самый трудный момент, и вы потеряли все? Может дело, которое вы открыли в надежде заработать легкие деньги, схлопнулось под тяжестью конкурентов, и теперь вы банкрот? А может вы поступили на обучение на сверх престижную профессию, и на пол пути вы осознали, что потратили время впустую?

Так произошло и со мной…

Спросите, и как же я докатился до такой жизни? Что ж, времени у меня полно – лет так сто пятьдесят шесть – рассказать ее мне не составит труда.

Я родился в богатой и обеспеченной семье. Род моих родителей корнями уходил еще во времена, когда по небу летали первые драконы. У них была яркая и отличительная черта – они являлись первоклассными волшебниками, ясное дело от рождения. Тоже самое касалось меня, моих братьев и сестер. Я помню, что моей первой игрушкой стала волшебная палочка, вырезанная из молодой акации.

Однако мне сразу что-то в ней не понравилось. Возможно, дизайн, или нарочитое желание моих нянек обучить меня азам магии высокого уровня. Каждый день, начиная с пеленок, нам словно по методичке вдалбливали в «светлые» головы важность нашего рода, нашего существа (чтобы это не значило), нашей силы, и то, что мы в будущем изменим целый мир! И изменять мир мы должны были с помощью этих кусков деревяшек? Именно так я тогда и подумал, и первое мое слово, которое я произнес, было «нет». Тогда, конечно, все обрадовались – особенно потому, что я первый в роду, кто заговорил в семь месяцев от рождения – но и в то же время отец мой был явно не готов к тому, что я скажу «нет».

Когда мне стукнуло полтора года, я подрался с одним из своих братьев (сестры играли отдельно от нас). Я точно не помню, что он мне тогда сказал – да и сложно было что-то понять, когда тебе в лицо летят слюни и бессвязный вопль – но по посылу я понял, что на меня бычат. Я тогда впервые закричал, чуть ли не выругался, и, взяв всю свою злобу в маленький кулак, нанес брату «мощный» удар по носу. В ответ я услышал только плач – горький и мерзкий. Затем брат схватил меня за волосы и принялся кусать. Я тоже расплакался, но отступать не собирался. В итоге это переросло в массовое – в рамках песочницы – побоище, где были слезы, сопли, слюни и даже моча. В конце концов прибежали служанки и разняли нас.

Мой брат по имени Доресс в тот вечер постоянно тыкал в меня пальцем. Когда он смотрел на отца, то начинал плакать, а когда на меня, то ехидно смеялся. Я же ничего не мог ответить, так как меня связали несколькими полотенцами и посадили в угол под присмотром одной из нянек. Когда отец выслушал Доресса, он подозвал меня к себе. Я обернулся, набрал побольше воздуха в щеки, и принялся слушать его наставления. Именно тогда отец мне сказал: «Наш род никогда не шел с мечем на голо против своих союзников». Без условно, его слова имели вес, но в своем братце я не видел ни союзника, ни даже прихвостня.

– С такими союзниками проще самому на меч прыгнуть, – сказал я тогда.

Я впервые увидел на лице отца искреннее удивление вперемешку с яростью. И мне даже сложно сказать, чему он удивился сильнее: то ли тому, что я ему перечил, то ли моему зарождаемому мировоззрению. Но итог я знал наверняка – три розги по моей жопе (к счастью била нянька).

С каждым годом я понимал все больше и больше, что для семьи я становился своего рода серым пятном на прекрасном пейзаже. Отец вообще перестал со мной разговаривать, мать стала избегать меня, а братья все чаще и чаще избивать меня толпой. Порой им даже не нужен был повод. И если еще тринадцать лет назад я мог понадеяться на нянек и служанок, то теперь я был один. Они боялись перечить «любимчикам» отцам, ибо знали, что наказание выбирали братья. Братьев стали больше баловать, им дарили самые лучшие подарки, возили на концерты и даже искали будущих невест, да и одевали их с иголочки!

Лично я доносил за ними или за отцом (что было большой редкостью). Про подарки или выезда за поместье я мог лишь мечтать, как и про невесту. Однако были и плюсы: когда замок на воротах запирался, мне открывались все двери. От горничных спрятаться было проще простого; сестры, которых не выпускали из своих комнат, никак мне не препятствовали.

Я мог, например, легко войти в кабинет отца или в спальню матери.