Чистая любовь

Она вернулась в гостиную и по разговорам, которые начались через пару часов, я понял, что она осталась без крыши над головой и искала новое жильё. Вот только ей не везло. Она огорчилась, всматриваясь в очередное объявление, я же ликовал. Значит, она не исчезнет до моего возвращения. Но разве мог я так радоваться чужому горю? Не должен, но я был впервые счастлив. Искренне желал, чтобы Кире не удалось сбежать до моего приезда. Еще немного и я буду дома. К черту, переживу этот вечер и утренним рейсом вернусь. Я был уверен, что застану ее дома. И от ощущения, разлившегося во мне словно лава, пожирающая внутренности, я расслабился. Вдохнул полной грудью воздух, продолжая наблюдать за своей одержимостью.

В три часа я спустился вниз. В огромном зале, служившем в доме местом для сбора гостей, все собрались. Я постарался не привлекать к себе внимание, но на пути возникла Сара. Она словно меня дожидалась, в чем и призналась, уводя меня прочь, к высокому окну.

– Она уже здесь, – хихикнула, кивнув в сторону матери, которая о чем-то мило беседовала с девушкой.

Арину я помнил. Ее незамысловатое лицо не отличалось от других. Черные как воронье крыло волосы, уложенные в высокую прическу. Темно-серые глаза, много косметики, создающее новое лицо. Она изменилась, чуть округлилась, и платье стало смелее, но она не привлекла меня в прошлом году, а в этом и подавно. В моей голове был только один образ идеальной девушки. Моя Кира.

Я выдохнул, отворачиваясь. Посмотрел в окно. Погода хорошая, солнечная. Вчера же лил дождь. Кажется, Кира промокла, когда пришла в мой дом. Да, точно, ее куртка была сырой. И скорее всего ноги. А если она простынет? Я тяжело задышал.

– Брат, с тобой все в порядке? – Сара вздрогнула, всматриваясь в мое лицо.

Наверное, я опять побледнел. Но нет, это была не паника. Я переживал за Киру. Черт, я должен вернуться как можно скорее. И пропади оно все пропадом. Этот напыщенный самодовольный мир Троицких. Мама и ее гости. Пожалуй, отец и Сара единственные кто поддержал бы меня, если бы я сейчас сбежал.

Но я держался. Справился с дыханием. Сестра успокоилась.

– Они идут сюда, – ахнула сестра, завидев приближение тяжелой артиллерии.

Мама решила действовать.

– Не уходи, – успел прошептать сестре, пока к нам не приблизились женщины.

– Герман, – натянуто улыбнулась мама. – Позволь тебе вновь представить мою хорошую знакомую, Арину Агаеву. Ты ее помнишь?

Я кивнул.

Девушка протянула руку, видимо надеясь на то, что прикоснусь к ее ладонт. Я не пожимал руки никогда. Никому. Только Кире. Моей Кире.

Заметив, что я проигнорировал ее жест, она резко одернула руку, спрятала ее за спину. На ее красивом, но пустом лице отразилось презрение. Что же, я рассердил девицу. Опять.

– Как поживаете, Герман? – поинтересовалась девушка, и от звука ее высокого, шероховатого голоса стало неприятно. Словно когтями по стеклу. Я сдержался, чтобы не поморщиться, а так хотелось заткнуть уши.

– Хорошо, – выдавил из себя единственное слово.

Говорить я отказывался. Не хотел, не желал.

Меня спасла Сара.

– У нас все отлично, – рассмеялась она, привлекая к себе всеобщее внимание.

Мама с не прикрываемым гневом взглянула на дочь, но Саре было все равно. Такая же бунтарка, как и я. И если мое бунтарство заключалось в том, что родители просто смирились со странностями сына, то Сара, будучи простой веселой девчонкой, злила родителей, доводя порой их до точки кипения.

– Оставим вас, – прошипела мама, подхватывая Сару под руку.

Сестра не успела отреагировать, и вынуждена была последовать за родительницей, чтобы вся сцена не превратилась в скандал.

Арину улыбнулась мне. Ровные белые зубки, красная помада. Я отвернулся. Не хотел видеть ее лица. Но она не смутилась. Сделала еще один шаг, нарушая мое личное пространство. Если так будет продолжаться, то на меня может навалиться паника. Отступать было некуда. Я сам загнал себя в угол. Оставалось проломить головой окно и выскочить на улицу. Об этом будут говорить долго.

Я сдержался. Дышал поверхностно, чтобы не чувствовать ее аромата. Тяжелый, цитрусовый. Он въедался в кожу. Мне нужен душ, горячий, чтобы смыть этот запах. И холодный, чтобы прояснить голову.

Мне нужно спасение. И я подумал о Кире. О нашей первой встрече. Как тогда мы оба смутились. Такая искренняя нежная девочка.

– Вас что-то развеселило? – поинтересовалась Арина.

Я вздрогнул от ее голоса. Понял, что нелепо улыбался. Да, Кира сумела вернуть на мое лицо улыбку и радость. Постарался взять себя в руки, становясь прежним. Холодно-отстраненным. Чужим.

– Нет, – произнес я, взглянув, как Сара сражалась с матерью.

О чем-то долго бранилась с ней и, махнув рукой на прощание, рванула обратно.

Арина что-то еще говорила. Кажется, поддерживала разговор. Монолог. Я не слушал ее. Только голос женщины, звучащий в моей голове как назойливое жужжание комара.

– Братец, – Сара хохотнула, огибая Арину, – мы с тобой еще не договорили.