Чистая любовь

– Вот и делай его сам, – прошипела подруга.

– Я переделаю, – выдохнула, прерывая нарастающую баталию.

– Хорошо, улыбнулся Даня и, не дожидаясь продолжения разговора, быстро сбежал, возвращаясь к своим друзьям.

Надя злобно глянула на меня, отвернулась. Кажется, обиделась. Она только что всухую продула качку. Но я была рада. Ее обида, которая возможно продлится весь день, давала мне отсрочку. Я могла осмыслить полученную информацию, разобраться в себе и солгать подруге, если она вдруг вновь поднимет тему о моей возможной влюбленности.

Никто не должен был знать, что я влюбилась в Германа Троицкого, владельца компании, в которой я мечтала работать, но так глупо провалила стажировку. Особенно, не должен был узнать он. Не поймет. Не примет того, как я так скатилась, из лучшего кандидата на практику в его фирме на должность уборщицы в его же доме. Мне было стыдно за свое поражение по всем фронтам.

Я ее поцеловал. Сам. Повинуясь инстинктам, прикоснулся к ее щеке. Я был чертовски доволен собой. Своей сумасбродной выходкой, отплатив девушке тем же, как накануне поступила она.

Сбежала после того, как поцеловала меня. Пусть и почти невесомо, но я ощутил тепло ее узких розовых губ, жар дыхания. И я желал чувствовать это снова и снова.

Да что со мной творилось?

Раньше я бы впал в ступор. Замер, побледнел и возможно даже затрясся от страха, но не сейчас. Только не рядом с Кирой.

Моя маленькая волшебница подарила мне новый мир. Удивительный, полный чувств и открытий.

Наш вечер, проведенный пусть и недолго, но в крепких, совершенно недружеских объятиях на полу, подарил мне надежду на то, что я могу стать нормальным, обычным человеком. Без страхов, без косых взглядов.

Ради Киры я стану тем, кто сможет держать ее за руку, будет целовать ее чувственные теплые губы. И я никогда не отпущу ее, свою любимую девушку.

Любимую?

Я смутился, понимая, что в моем уме появилось слово, о котором я давно позабыл. А знал ли я вообще о существовании этого слова? Знал, но никак не мог понять его значения.

Да, я влюблен. Как мальчишка. Наивный, порой глупый до абсурда, но я был влюблен в Киру. Одержимость? Вот с чем я путал это чувство.

Но какие чувства испытывала она? Я понимал то, что она не воспринимала меня как ненормального. Как человека с психическими отклонениями, хотя моя семья долгие годы сомневалась во мне. Для нее я был просто загадочным. Именно так она меня охарактеризовала. И мне нравилось это слово.

Пожалуй, я должен был наблюдать за ней дальше, не напирать, чтобы она смогла раскрыться передо мной. И первый шаг она сделала вчера.

Никогда ни с кем не целовалась.

Кира меня поразила. Даже напугала своей неопытностью. Но такой она и должна была быть. Чистой, светлой, хрупкой. Той, о ком хотелось заботиться и оберегать. Та, которую нужно носить на руках и любить самозабвенно, искренне и до конца дней. Такой она и была. Моя Кира.

Но каким был мой собственный опыт? Пару раз я пытался поддаться уговорам Егора и даже встречался с женщинами. Каждая имела опыт в отношениях, не были невинны, как моя Кира. Но что тогда я испытал в их ловких руках, страстных объятиях? Ничего, кроме отвращения. Был ли я девственником? Нет, все же попробовал эту часть жизни и мне не понравилось. Все они вызывали во мне дикое желание сбежать. Закрыться в доме, наполнить ванну до краев и утопиться. Или попробовать смыть с себя эту грязь.

Но с Кирой все было иначе.

Я желал касаться ее, целовать ее разгоряченную кожу, щеки, покрытые румянцем. Вот такая девушка нужна. Вот такую я всегда искал. Моя единственная.

– Герман, ты слушаешь? – голос Егора ворвался в мои мысли, заставляя тряхнуть головой, сбрасывая морок.

– Нет, – выдохнул я.

Друг уже около часа обсуждал со мной последние новости и новые бизнес-проекты, а я все пропустил. Если сначала еще и пытался участвовать в диалоге, то под конец откровенно все прослушал.

– Дело дрянь, – хмыкнул Егор, поднимаясь на ноги.

Я проследил за другом, который неторопливо расхаживал по кабинету, спрятав руки в карманах. По его лицу я мог догадаться, что он о чем-то усиленно думал, мысленно рассуждал, мне же оставалось ждать вердикта.

Диагноз, как Егор предпочитал это называть. Порой он представлял себя моим лечащим врачом. Расстройства он не лечил, а расшатывал нервную систему, выдвигая неожиданные гипотезы и безумные идеи.

– Сара сказала, что все дело в женщине, – спустя пару минут тишины заговорил друг.

Я напрягся. Все-таки сестра была чересчур откровенна с ним.

– Это так? У тебя кто-то появился? – уставился на меня.

Я же отрицательно покачал головой. Вот кому, а Егору я не намеревался рассказывать о своей теперь уже настоящей личной жизни.

– Значит, так, – заключил он, – кто она? Признавайся? Когда я успел проворонить такое событие?

Друг не унимался, расхаживая по кабинету. Я же желал одного, чтобы он закрыл рот и проваливал прочь. Мне нужна тишина и спокойствие, чтобы все-таки приступить к работе. За четыре часа, проведенные в офисе я не сдвинулся с мертвой точки.

Быть влюбленным не лучшим образом сказывалось на мне.