Чистая вода

Я стоял у окна, предоставив моим мыслям разбредаться в закоулки сознания, и рассматривал поблекший станционный пейзаж в обрамлении оконной рамы как турист, обошедший пол Эрмитажа и остановившийся перед первой попавшейся картиной, чтобы перевести дух. А между тем картина оживала на глазах: на порыжелую траву между забором и стеной резервуара задом вползла громоздкая синяя машина, наподобие тех, в какие милиционеры подбирают по ночам поставщиков новостей из вытрезвителей. Но вместо милиционеров из нее прямо-таки посыпались слесаря — как геологи из брюха грузового самолета в кадрах кинохроники. Я смотрел, как из машины на траву перекочевали бухты кабеля, пакеты с электродами, два насоса для откачки воды — так называемые «лягушки». Слесаря, облаченные в видавшие виды робы, действовали с проворством и слаженностью сыгранной футбольной команды, и я подумал, что человек, дававший им указания, и есть Майстренко. Он стоял у машины, спрятав руки в карманы пальто, верхнюю часть его лица закрывала шляпа. Внешне он выглядел настолько заурядно, что попытка отыскать в нем отличительные приметы разом потерпела крах. За сегодняшнее утро, проделав обычный путь от дома до станции, я видел, по меньшей мере, двести таких Майстренко.

Я еще немного постоял у окна, потом надел плащ и вышел из станции. Мы столкнулись с ним нос к носу у входа, и он поинтересовался, не я ли новый начальник станции. Я ответил утвердительно и высказал предположение, что разговариваю с товарищем Майстренко. И оно подтвердилось.

— Начинаем откачивать воду на девяносто четвертой, — сказал он, разминая сигарету. — Закончим и перейдем на девяносто третью. Вы знаете, откуда там поступает вода?

— Нет, — сказал я.

— Вы были на девяносто третьей скважине?

Я ответил:

— Да, был.

— Так почему же вы не знаете, откуда там поступает вода?

— Я не всевидящий, — сказал я. — Из-под земли, как я понимаю.

— А откуда взялась вода возле оранжереи?

— Тоже не знаю, — сказал я.

— Что же в таком случае вы знаете? — поинтересовался Майстренко.

Он стоял, спрятав руки в карманы ношеного ратинового пальто, и рассматривал меня с нескрываемым интересом.

— Если я вам отвечу, что возле оранжереи лопнул водовод, это удовлетворит ваше любопытство? — спросил я.

— Отчасти, — ответил Майстренко. Он все рассматривал меня — миролюбиво и доброжелательно. Потом сказал: — На станции есть схема расположения водоводов. Я хочу на нее взглянуть.

— Пойдемте, — сказал я.

Мы вошли в станцию, и он сразу направился к столу, за которым сидели машинистки. Схема расположения водоводов лежала под стеклом, и он постучал по стеклу пальцем.

— Вот оранжерея. Возле нее проходит сбросной водовод девяносто третьей скважины и труба отопления от котельной. Девяносто третья включена в сеть. Так откуда вода?

Я не ответил.

— В подвале свищи в напорном водоводе. Сколько их?

— Три, — сказал я.

— Вы пробовали вставить колышки?

— Колышки? — переспросил я.

— Так, — сказал Майстренко. — Так. Мы возьмем трубу в «хомут», — продолжал он после короткой паузы, — но это не выход. Потребуется общая остановка станции. Какие секции вы отключите на высокой стороне? Вы видели схему электрооборудования?

— Видел, — сказал я.

— Посмотрим на нее еще раз.

Мы прошли на высокую сторону и остановились перед схемой, висевшей в застекленной рамке на стене. Майстренко поднял руку и ткнул в схему пальцем. Я увидел старенькие часы «Победа» у него на руке.

— Что это?

— Масляный трансформатор, — сказал я.

— Тока или напряжения?

— Напряжения.

— А это? — спросил он. И снова ткнул.

— Трансформатор тока.

— Какой?

— Не помню, — сказал я.

— Так, — сказал он и опустил руку. — Так. Очень плохо.

— А вы знаете, как расставлять пределы в неопределенных интегралах? — спросил я его. — Может, покажете мне?

Он посмотрел на меня. Потом сказал:

— На станции не этим занимаются.

— Послушайте! — сказал я. — Вы, как я понимаю, мастер…

— Я заместитель начальника отдела.

— …или десять лет работали мастером, раз стали заместителем начальника отдела, и знаете здесь каждую трубу. Так вот, если вам хотелось, чтобы на третий день работы я знал не меньше вашего, вы бы зашли ко мне в институт и предупредили бы меня, что ваш Мироян назначит меня начальником шестой станции. Тогда я рассказал бы вам, что почем, даже если бы вы меня среди ночи растолкали!

— Конечно, — сказал он и внезапно положил руку мне на плечо. — Конечно, ты бы все рассказал. Я в этом не сомневаюсь.

От неожиданности я остолбенел. Мгновение его рука продолжала лежать на моем плече, но я не чувствовал ее, только смотрел. Потом он убрал руку.

— Ты вот что, — сказал он. — Ты, если чего-то не знаешь, ни у кого не спрашивай. Дождись меня. Нельзя, чтобы видели, что ты чего-то не знаешь.

— Да, — сказал я. — Спасибо.

— Прежде чем принимать решение, в котором ты не уверен, позвони Пахомову или мне. Меня зовут Сергей Сергеевич.

— Хорошо, — сказал я. — Спасибо, Сергей Сергеевич.

— Теперь попробуем поставить колышки в подвале. Ты когда-нибудь вставлял колышки?

— Не приходилось, — сознался я.