Чистилище

– Как хорошо, что именно вы поддерживаете Святую церковь истинной веры, – сказал Сальвати. – Иначе я и мои соратники никогда бы не узнали смысл этого видения. Запись об этом, вероятно, очень старая. Может быть, вы позволите мне взглянуть на нее?

– Конечно, – ответил Лаваньино. – Раз уж вы стали понтификом для всех верующих, то в ваше полное распоряжение переходит и весь секретный архив Ватикана.

– Разве этот документ не с вами? Я же просил вас об этом.

– Это было слишком рискованно, – ответил кардинал-префект с извиняющейся улыбкой. – Если бы кто-нибудь заметил, это наверняка вызвало бы подозрения. Но я передал вам содержание этого документа почти дословно, ваше святейшество.

– Правда? – Сальвати неожиданно перешел на резкий тон, который заставил гостей насторожиться. – Неужели в пророчестве так и сказано, что Церковь должна расколоться, чтобы обрести истинное предназначение?

– Ну конечно. Я ведь вам уже сказал!

– Возможно, вы не совсем дословно передали текст документа. Ваше преосвященство, такое может быть? Разве в документе не говорилось о том, что пророчество предостерегает от раскола Церкви, и о том, что один из понтификов придерживается ложного пути? Разве там не сказано, что одним из понтификов завладел князь ангелов?

Лаваньино оцепенел и схватился правой рукой за подлокотник кресла.

– Что вы хотите этим сказать?

Что вы врали мне с самого начала и использовали меня в своих целях, о которых я теперь хотел бы послушать!

Кардинал-префект, казалось, рассердился.

– Но это же абсурд! На каком основании вы обвиняете нас в этом?

За последние два дня у меня было две интереснейшие беседы.

– С кем?

– Сейчас вы все увидите, – ответил Сальвати.

Не прошло и пяти секунд, как в библиотеку вошли Елена, Энрико, Ванесса и Александр.

– Я думаю, будет неплохо, если эти четверо послушают наш разговор, тогда они будут в курсе дел. Ну, ваше преосвященство, вы по-прежнему настаиваете на своих словах, или я ошибаюсь?

Глава Конгрегации доктрины веры смотрел на четверых новых гостей на удивление спокойно.

– Значит, заговор. Как мило!

– И вы еще кого-то обвиняете в заговоре! – выпалила Елена. – Кто спровоцировал раскол Церкви, организовал убийства священников и подстроил покушение на Папу Кустоса? Именно вы, кардинал Лаваньино! Обман, наверное, никогда бы и не всплыл на поверхность, если бы Энрико не рассказал своему отцу о пророческом видении братьев Пиранези. Оно не совпадало с текстом, который вы передали.

Лаваньино выстоял под ее гневным взглядом.

– И теперь все собрались здесь, чтобы вершить надо мной суд? Или как мне понимать ваше появление здесь?

– Вы не признаете эти упреки в свой адрес, Лаваньино? – спросил Сальвати. – Даже то, что вы причастны к убийствам священников и покушению на Кустоса?

– А почему я должен это признавать? Это правда. И все же моя совесть чиста. Все, что я совершил, было сделано на благо Церкви.

– Какой Церкви? – допытывался Сальвати.

– Истинной Церкви, которая была и которая будет, только бы такие предатели как Кустос не заполучили власть и влияние.

Александр подошел к Лаваньино и презрительно взглянул на него.

– Неужели мы действительно должны отстаивать Церковь, которая убивает своих священников?

– Я раскаиваюсь в смерти этих мужчин, но это было необходимо, – заявил кардинал-префект. – Доттесио и Карлини, еще работая в Конгрегации доктрины веры, прибыли в Борго-Сан-Пьетро, чтобы исследовать чудесные деяния нашего нового Папы Луция, которого тогда хотели произвести в кардиналы. Они тоже слышали о пророческом явлении, происшедшем в Борго-Сан-Пьетро в 1917 году. Возникла большая опасность, что они сопоставят факты и спутают нам планы. Мы давно готовили кардинала Сальвати к понтификату. А глупые слухи о его чудесном целительстве, которые сблизили бы его с Кустосом, могли все испортить.

– Особенно когда доктор Фальк попыталась установить контакт с обоими, не так ли? – спросил Александр. – А когда она решила ехать в Марино, смертный приговор был вынесен и кузену Карлини, священнику Леоне.

– Все так, как вы говорите, синьор Розин, – подтвердил Лаваньино и стал вести себя еще спокойнее.

– А бургомистр из Борго-Сан-Пьетро? – спросил Энрико. – Почему он должен был умереть?

– По той же причине, конечно. Он был обеими руками за то, чтобы рассказать вам всю правду о вашем отце. К счастью, деревенский священник оказался предан нам. У него было задание: следить за тем, чтобы ни при каких обстоятельствах тайна не была раскрыта. Как он поведал кардиналу Феррио, с бургомистром дело дошло до драки, в которой отец Умилиани и совершил убийство. Все это произошло в запале и не было запланировано. Но убийство так отяготило совесть Умилиани, что он предпочел добровольно уйти из жизни.

– После того, как кардинал Феррио побеседовал с ним, – произнес Энрико, глядя на священника, с которым встретился в церкви Сан-Франческо. – Он, конечно же, не стал отговаривать Умилиани от самоубийства.

Феррио не выказывал признаков раскаяния, но и не радовался. С равнодушным лицом, словно он был тут ни при чем, ответил: