Чистилище

– Пулю я вытащил, – глухо произнес врач, словно не веря в свой успех. – Мне все-таки удалось сделать это…

– Мария жива?

– Да, она жива.

Риккардо и я уже хотели вздохнуть с облегчением, но тут врач добавил:

– Но я не знаю, сколько еще она продержится.

Риккардо вновь встряхнул его.

– Что это значит, доктор?

Врач взглянул на палатку, из которой только что вышел.

– Она очень слаба и потеряла много крови. Боюсь, ей осталось жить несколько часов.

– Так помогите ей! – требовал Риккардо. – Что вы стоите здесь и прохлаждаетесь?

– Я сделал все, что было в моих силах. Вы можете мне угрожать, пытать меня или даже убить, синьор, но большего я не в состоянии сделать для этой девушки.

У меня в горле застрял ком, я почти не мог дышать.

– С Марией можно поговорить?

Врач покачал головой.

– Она еще не отошла после операции, она так слаба, что может не проснуться вообще.

Мы с Риккардо нерешительно подошли к палатке и заглянули внутрь. Мария, освещенная масляной лампадкой, лежала совсем спокойно, как на кладбище. Голова ее была повернута набок. Я взглянул на нее, и мое сердце сжалось. Повитуха вышла из палатки, поклонилась доктору и исчезла в темноте. Я приблизился к врачу и положил ему руку на плечо.

– Вы все сделали великолепно, доктор, я благодарю вас за это. И простите наше несдержанное поведение! Это из-за…

Голос отказал мне, но слезы на моих глазах были красноречивее слов. Врач пожал мне руку и отправился к лагерному костру, чтобы подкрепиться.

Риккардо уселся по-турецки у палатки. Я присоединился к нему и услышал, как он тихо произнес:

– Это мое наказание. Я не заслужил иного, Всевышний. Но зачем ты у меня забираешь Марию?

– Наказание? – спросил я. – За что? Может, за то, что вы учинили и из-за вас погиб Ленуа со своими людьми?

Я посмотрел на север: где-то там была большая яма, в которой солдаты Роттека зарыли тела убитых.

– На моей совести есть кое-что еще, – ответил Риккардо. – И хотя я готов отдать жизнь ради спасения Марии, я не могу сказать, что мне жаль французов. Вряд ли они что-то чувствовали, когда убивали моих людей. Когда армии кайзера и императора Наполеона встретятся на поле боя, погибнут тысячи, десятки тысяч людей, и никто при этом не будет упрекать августейших особ.

– Может, их будет мучить совесть, – сказал я. – Но ведь здесь речь идет не об императоре Наполеоне и кайзере Франце, а о вас, Риккардо. Зачем было совершать такое предательство?

Не глядя в мою сторону, он ответил:

– Все это прописано в одном грандиозном плане. Я должен признаться, что мне пришлось импровизировать, когда Ленуа и его солдаты напали на мой лагерь и убили моих людей.

Только после того, как я немного поразмыслил над словами Риккардо, я осознал всю чудовищность его заявления.

– Вы хотите сказать, что все это было спланировано заранее, даже нападение на мой экипаж?

Он как-то странно взглянул на меня, и я понял, что Риккардо удивлен.

– Да, а вы раньше не догадывались об этом, синьор Шрайбер? Я напал на ваш экипаж, потому что получил такое задание.

– И кто же вам это поручил?

– А как вы думаете? Кому подчиняется майор фон Роттек со своими солдатами?

– Австрийцы? – неуверенно спросил я.

Он кивнул.

– Герцогиня Элиза потратила уйму денег, чтобы тайно провезти вас сюда, в Италию, но, наверное, не стоило тратить так много денег – это слишком заметно. Через своих шпионов австрийцы узнали об этом и решили вас пленить. Это задание и поручили мне. Когда появились солдаты Ленуа, я должен был срочно придумать новый план. И мне вдруг представился прекрасный случай стать вашим слугой. Конечно, в этом ваша заслуга, ведь именно вы наврали всем с три короба. Я быстро понял, что моя новая роль открывает невообразимые возможности. Я решил сопровождать вас, пока вы не найдете святыню этрусков.

– А потом вы под видом того, что хотите найти новую рабочую силу, привели сюда майора фон Роттека…

– Теперь вы все поняли правильно, но слишком поздно, – без иронии ответил Риккардо.

– Но зачем? Что такого важного в старом городе этрусков?

– Вы действительно думаете, что герцогиня Элиза делает это лишь для того, чтобы презентовать своему августейшему брату несколько черепков? Дляэтого она потратила столько средств и держала все в тайне? Вы считаете, что у герцогини Пьямбино и Лукки нет больше других забот, принимая во внимание сегодняшнее положение ее союзников и войну с Австрией?

– Но в чем же тогда дело?

Риккардо заговорил со всей серьезностью и сразу стал выглядеть лет на десять старше:

– Все дело во власти. Об этом думают высокопоставленные особы, которые правят нами. Они не хотят просто называться королями, герцогами или кайзерами.

– Риккардо, вы говорите загадками.