Чистилище

Следующий день начался с того, что паренька, обычно раздающего пайки, нашли в огромной луже крови. В двух шагах от его же койки. Прямо посреди казармы. Но на этом неожиданности не закончились. Как только парня взяли за ноги и потащили – он вдруг ожил. Ругаясь грязно и неразборчиво, воскресший взбрыкнул ногами не хуже строптивого осла, повалив одного из товарищей, собравшихся его закопать. Вскочив на ноги, старательно изображая здорового и полного сил бойца – произнес пламенную тираду. Суть ее сводилась к тому, что он переживет всех присутствующих, а если вдруг кто-то снова попытается его похоронить, не убедившись в необходимости такого серьезного решения… Что же грозит невнимательному могильщику ни кто так и не узнал. Парень резко согнулся пополам и его вырвало. Очень бурно и обильно. Преимущественно кровью. После чего заинтриговавший всех оратор завалился прямо в свеженаблеванную красную лужу.

– Где-то я такое уже видел… – задумчиво протянул солдат со свернутым носом и переломанными ушами.

– Минуту назад, вон там, – указал другой на похожую лужу тремя шагами левее. Ни кто даже не улыбнулся.

– Ну и что теперь? Тащить его… или сам пойдет закопается? А то ведь грозился…

– Острый язык у мальчугана. Был, – неуверенно добавил один из ветеранов. – Может им и порезался.

– Тож зараза какая могёт быть. Оно и трогать противно и нежелательно. Мож сжечь к херам?

– Я те сожгу… – раздался тихий голос из кровавой лужи. Как ни в чем не бывало парень приподнял голову, оглядывая чуть утомленным взглядом присутствующих. Левая половина его лица влажно поблескивала красным. – Ну отрыгнул. С кем не бывает? А кто будет и дальше на меня глаза лупить – за обедом в похлебку плюну.

Вялую попытку отшутиться восприняли как свидетельство почти полного выздоровления. Парня передумали закапывать или сжигать. Кое как утеревшись он перестал отличаться от остальных, таких же угрюмых и ослабших. И судя по всему – помирать больше не собирался.

О чем и заявил аж дважды, на гарнизонной кухне, разжигая очаг. Дежуривший вместе с ним бородатый и хмурый мужик устало пожал плечами. Он уже сделал свое дело – натаскал воды в большой котел. И теперь примостился в темном углу на низкой скамеечке, намереваясь вздремнуть пока варятся бобы. Не столько потому, что действительно хотел спать, сколько из-за желания хоть как-то приблизить долгожданную трапезу.

Утомленный службой, голодом и свирепствующими вшами бородач – заснул на удивление быстро и крепко. Он не слышал короткого звука падающего тела. Не слышал тихого шипения, последовавшего за ним. И только давно забытый, соблазнительно аппетитный аромат жареного мяса – вытянул его из крепких объятий здорового сна, которым может спать только находящийся на службе солдат. Приоткрыв глаза бородач огляделся, оставаясь совершенно неподвижным. Он не слишком доверял своему обонянию и всерьез сомневался, что столь потрясающий запах, как и его источник, могли существовать наяву. Однако не заметить клубы беловатого дыма, расплывающиеся под потолком, было попросту невозможно. Вскочив бородач кинулся к очагу, а вернее к телу, завалившемуся прямо на горящие дрова. Выдернув бедолагу резким рывком, он принялся хлопать широкими ладонями по его груди и плечам, пытаясь сбить пляшущие языки пламени. Дым, и без того заволакивающий кухню, повалил столбом.

– Брось Марк. Ему уже не поможешь.

На дым уже сбегались люди. Кто-то с ведром воды, кто-то с багром. Но увидев распростертое на полу тело, с жутко обожженной головой и обугленными плечами – большинство застывало так и не переступив порог.

Бородач, стоящий на коленях над телом, постепенно замер. Он потушил огонь, гулявший по рукавам и остаткам воротника невезучего парня, но понимал, что толку от этого не много. Взглянув на волдыри, уже набухающие на покрасневших ладонях, Марк недовольно запыхтел. Поднялся, зачем-то отряхнув колени и ушел обратно к низкой скамеечке. Снова устраиваясь в темном углу он как бы отдалялся от центра событий. Отдалялся догадываясь, что скоро начнется нечто неприятное. Еще более неприятное.