Чистилище. Книга 2. Тысяча звуков тишины (Sattva)

Наступили дни, когда Шура познакомил своего молодого друга со своим зеленым хозяйством. Лантаров опешил, когда увидел целый зеленый мир: беспредельно разнообразный, он казался парадом изобретательных форм. Тут обитало множество молоденьких хвойных деревьев – от ажурных голубых елей до замысловатых горделивых пихт. Присутствовал даже тщательно оберегаемый Шурой молоденький кедр – он особенно гордился этим деревцем, утверждая, что вырастить такое в нашем регионе приравнивается к искусству. Были различные декоративные березки, грабы, уникальные туи разной величины, рябины и липы и еще множество всяких деревьев. В коллекции была даже декоративная осока. В большой теплице росли уникальные цветы и растения: от превосходного, будто нарисованного самшита до разлапистого, похожего на зеленого осьминога можжевельника с пряным запахом. Шура с гордостью рассказывал о каждом растении, добавляя всякий раз, что он уже научился выращивать сам и что он все делает вместе с неутомимой Евсеевной.

– И что, это в самом деле стоит хороших денег? – недоверчиво косясь на зеленое царство, осведомлялся Лантаров.

Шура в это время заботливо орудовал лейкой вокруг каких-то саженцев. Он щурился на солнце и выглядел в этот момент абсолютно счастливым.

– Не просто хороших. Порой наши толстосумы, возводящие себе под Киевом особняки, готовы выложить кругленькие суммы за эти дива природы. Я сам когда-то от имени вора в законе закупал несчетное количество таких растений. Там же и окончил дошкольный класс садоводства. Жаль только, что много растений гибло. Я тогда не понимал этого всего и не заморачивался, а щедрый Свирид без лишних слов покрывал убытки.

Шура выпрямился, поставил лейку и повернул кран – вода широкой струей шумно полилась в пластиковую емкость. Неподалеку заливались какие-то птицы – Лантаров не знал их названий и их песен. Просто ему вдруг тоже стало легко на душе. Без всякой причины. «Может, в этой тишине, среди терпких ароматов туй и состоит истинное человеческое счастье?» – внезапно подумал искатель приключений, сам удивляясь, что мысли все чаще становятся похожими на зарницы. Шура тем временем прояснил причину этой загадочной экскурсии.

– Ты уже здоров, и вот-вот придет время, когда ты захочешь оставить этот лесной мир, – объяснял Шура причину экскурсии. – Но, может, пока ты не найдешь достойного для себя занятия, захочешь сотрудничать с нами – со мной и Евсеевной? Мы будем это приветствовать.

Лантаров, воодушевленный доверием, чуть не бросился обнимать своего друга. Он тут же взялся изучать прайсы – ему идея поставок зеленых растений и деревьев пришлась по душе. Это был очень реальный выход из создавшегося щекотливого положения – ведь он не знал, с чем возвращаться в город, как дальше зарабатывать на жизнь. Фактически из-за этого он и не мог уехать. А стать посредником зеленого царства и поставщиком райской продукции было ему по душе.

Когда же через пару дней Шура предложил поучаствовать в выкачивании меда на пасеке Евсеевны и Кирилл с радостью согласился, выяснилось, что и медовая колдунья тоже не прочь расширить рынки сбыта своей продукции. Деловое предложение было сделано в тот момент, когда он, по локоть перемазанный душистым медом, объедался сотами – Евсеевна, загадочно улыбаясь, совершала таинство срезания печаток нагретым, остро отточенным пасечным ножом. Не помешали экстатическому восторгу даже укусы двух обозленных хранительниц сладких угодий. После мероприятия тут же состоялось совещание медогонов, в ходе которого Лантарову единодушно был предложен мандат заместителя директора по развитию бизнеса. По ходу выяснилось, что у Евсеевны и Шуры есть несколько оптовых покупателей, но сами они оценивали свои усилия как мелкие аматорские попытки. И если он, Лантаров, возьмет на себя функции специфического дилера и грамотно поведет дело, можно будет и производство развивать. Кроме того, новоявленный партнер не без изумления обнаружил, что, помимо меда, Евсеевна обладает редкими лицензиями на выпуск уникальных лечебных продуктов пчеловодства.

Лантаров уже собирался впервые ехать в город, как неожиданно к их лесному дому подкатил большой черный «ауди». Молодой человек интуитивно насторожился, увидев в окно, как Шура вышел навстречу явно незнакомому гостю. Он заметил, что у приехавшего человека, мужчины лет пятидесяти с кучерявыми седыми волосами, очень хмурое насупленное отечное лицо. Такие лица, теперь Лантаров уже хорошо знал это, бывают у тех, кто беспорядочно ест и пьет, ведя сумбурную жизнь. Сердце почему-то сжалось от недоброго предчувствия – он спешно сунул ноги в свои тапочки, взял палочку и вышел на улицу.

– Здравствуй, Кирилл, – напряженно приветствовал его незнакомец. Он говорил сухим официальным голосом, его лоб был изрезан глубокими бороздами.

– Добрый день, – кротко ответил Лантаров.

– Кирилл… – вклинился Шура, и голос его тоже показался особенно скрипучим и тревожным. – Тут такое дело, понимаешь ли… Твоя мать… она умирает…