Чистилище. Охотник

Но вот теперь, когда бойцы уже устроились на месте, освоились, наследили изрядно, – одна из местных дикарок направилась точно сюда. Отступить, уйти? А если она поймет, что в кустах кто-то был? Трава-то примята, ветки поломаны, лишайник ободран. Лёха Мутный зачем-то муравейник разворошил. Сует в него веточку, потом облизывает. Айрат из еловых лап себе укрытие домиком сделал. Точно ведь заметит! Девка местная, дикая – у таких, наверное, глаз намётанный, они любой след читают, охотники же все, в лесу живут, по тундре ходят. Она их, может, по запаху учует? Как зверь! По звону комаров поймет, что чужаки рядом. Кто их, дикарей, знает, на что они способны…

– Надо брать, – тихо сказал Витька Бамбук.

– Может, проще убить? – спросил Айрат. То ли пошутил, то ли всерьез предложил.

Кира Баламут поморщился, будто что-то кислое разжевал, и почесал ухо…

40

Нина уж и забыла, что Тая ушла в лес. Если бы не Дениска, неизвестно, когда спохватилась бы, – так заработалась.

– Чего тебе? – спросила она, когда мальчишка, чего-то явно смущаясь, подошел к ней.

– Да я это… Беспокоюсь… Чтой-то Таю не видно… Она куда пошла? Домой?

– Не твое дело, – ответила Нина. И вдруг осознала, что повод для беспокойства действительно есть – времени-то много минуло.

– Иди, работай, – сказала она, а сама выпрямилась, подперев бока ладонями, и осмотрелась.

На поле всё было спокойно. Дети так и держались кучкой, только притихли – устали; пололи в два десятка рук четыре лунки. Девчонки уже дошли до противоположного края: кто-то устроил себе перекус на травке, а кто-то сразу двинулся в обратном направлении. Сторож Серёня сидел у березы, делал вид, что чистит оружие, но на самом деле пялился на девчат. Его напарник Тим правил изгородь, вязал к ней блестящие железки, чтобы они гремели под ветром, отпугивая животных. У Тима была ревнивая жена – вон она, несет ему воды попить, – поэтому Тим от других девчонок отворачивался.

– Не проверить ли, а? – спросил Дениска. – Вдруг обратилась? Она может. Она низкородка.

– Сам-то! – фыркнула Нина и окинула мальчишку пренебрежительным взглядом. – Благород выискался!

Она вытерла о подол испачканные землей и травяным соком руки и пошла к лесу – примерно в ту сторону, куда ушла Тая. Дениска было увязался за ней, но Нина на него цыкнула, и он отстал, догадавшись, что пацанам не за всякими бабьими делами можно подсматривать.

В то, что Тая обратилась, Нина не верила. Уж об этом-то они первые и узнали бы – мут, чуя потных от работы людей, мимо не прошел бы, выбежал бы на поле. А вот обморок с девчонкой вполне мог случиться: она жаловалась, что плохо себя чувствует, да и проблемы у нее известные: одного любит, за другого замуж собралась. Тут у кого хошь голова кругом пойдет!

А может и не в обмороке дело. Села девчонка в тени, затосковала. Всего-то и надо – обнять, слезы вытереть, поговорить, успокоить.

Нина прошла по краю поля, отыскала место, где Тая ступила в лес. Оглянулась, помахала рукой Дениске – этот маленький мерзавец и не думал работать. Вытянулся, замер – ну точно чучело огородное.

Нина ногой примяла крапиву, руками раздвинула ветки и боком вошла в заросли.

– Тайка, – позвала она негромко. – Ты где?

Справа что-то хрустнуло. Она повернулась, думая, что увидит подругу. Действительно, какая-то тень мелькнула в кустах. Но разглядеть её Нина не успела. Кто-то непривычно пахнущий вырос у нее за спиной, крепко зажал ей рот и уложил на землю, придавив острым коленом так, что дыхание перехватило.

– Тихо, дура. Заорешь – убьем…

41

Существо, выползшее из темноты, попыталось прокусить Ивану ногу. Он вскрикнул и отскочил, сдавленно ругаясь. Федька обернулся, не понимая, что случилось, увидел встающую на четвереньки мелкую тварь и ударил её ножом. Острое лезвие скользнуло по голой шкуре, оставив неглубокий надрез, больше похожий на царапину. Неведомое существо взвизгнуло и метнулось в тень. Спрятавшись в неглубокой нише, оно зашипело, раздраженно дергая бугристой головой.

– Что это? – спросил Федька.

– Детеныш Ламии, – ответил Иван. Последние сомнения развеялись; теперь он был уверен, что эту берлогу устроил не обычный мут – лешак или ревун, – а сама Ламия.

Шипение вдруг раздалось из другого темного угла. А потом повторилось и в третьей стороне – под стволом поваленной сосны.

– Да он тут не один, – Федька попятился, озираясь.

Детеныши были мелкие – с упитанную кошку.

Только вот силы у них, наверное, были не кошачьи. Да и шкура, как выяснилось, оказалась на удивление толстой и крепкой. Если такие твари кинутся со всех сторон, даже взрослым охотникам придется туго.

– Уходим, – сказал Иван, медленно пятясь, боясь резким движением спровоцировать новорожденных мутов на немедленную атаку.

Федька кивнул. Он понимал, что главную опасность представляют не эти мелкие твари, а их мать. Она могла объявиться в любую секунду, почуяв, что в её гнездо наведались гости.

– Или нет, – вдруг засомневался Иван и застыл в трех метрах от выхода, упершись затылком в потолок. – А если они вырастут?