Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник)

Но повторить успех «мессерам» не позволили. Две скорострельные «сорокапятки» били, как автоматы, а счетверенный пулемет на рубке удачно резанул по крылу пучком бронебойно-зажигательных пуль. «Мессер» крутнуло, заваливая набок, крыло топорщилось лохмотьями пробоин. Истребитель, едва не черпанув гребень волны, сумел в последний момент набрать высоту и, накренившись, пошел в сторону своего аэродрома.

Ведомый не стал рисковать, торопливо сбросил обе бомбы, дал одну-другую очередь и, прибавив газу, догнал ведущего.

Попытка бомбить прибрежные батареи на левом берегу и укрывшиеся в лесу маршевые роты, готовые к переправе, большого успеха не имела.

Темно-серый, пятнистый, как гадюка, «Хейнкель-111», обвешанный пулеметами и тащивший в объемистом брюхе две с половиной тонны бомб, нарвался на снаряд зенитной 76-миллиметровки. Пробоина в задней части фюзеляжа мгновенно нарушила центровку огромного самолета.

Чтобы добраться до своих, «Хейнкелю» предстояло пересечь Волгу и город. Пилот делал отчаянные попытки выровнять двухмоторную машину, но самолет сорвался в штопор и рухнул на прибрежную косу. Часть бомб летчики успели сбросить. Остальные рванули вместе с «Хейнкелем», подняв огромный фонтан огня, дыма и мокрого песка. Гул прокатился по реке, а глубокая, как котлован, воронка мгновенно заполнилась мутной водой.

На перехват остальных «Хейнкелей» шли легкие стремительные «Яки», оттесняя пятнистые громадины веером пуль и снарядов.

В полку, где служил красноармеец Ермаков, в те октябрьские дни имелись по штату два снайпера, числившиеся при штабе полка. В тот день они оба принимали участие в бою, а точнее, находились на «снайперской охоте».

Старший из них, Тимофей Осьмин, светловолосый, невысокого роста, выигрывал не столько меткостью стрельбы (хотя стрелял он хорошо), сколько продуманностью всех своих действий. Умением где надо рисковать, а где терпеливо, часами ждать нужного момента.

Он познакомился с Андреем Ермаковым, когда приходил в роту Орлова. Незадолго перед этим у Тимофея Осьмина убили напарника, и он искал замену. Комбат Логунов посоветовал взять Ермакова, но долговязый (да еще своенравный, по словам Орлова) парень ему не понравился.

Возможно, у Осьмина имелись свои соображения, а опыт подсказывал, что лучше взять другого, пусть не слишком опытного, но покладистого и послушного помощника.

У старшины Осьмина к тому времени официальное число уничтоженных немцев перевалило за цифру «сорок». Он начал свой счет в оборонительных боях на Дону и быстро вырос из неприметного, мало кому известного рядового бойца до старшины-орденоносца, о котором не раз писали в дивизионной газете.

Тимофей Осьмин – снайпер, уничтоживший девятнадцать фашистов, в том числе трех офицеров. Награжден медалью «За отвагу». В развалинах Сталинграда счет уничтоженных врагов рос быстро. Тимофей был награжден еще одной медалью, а следом орденом Красной Звезды.

Под Ростовом у Тимофея погиб брат, и это добавило в его ровный характер заряд ненависти. Четырнадцатого октября, вместе с напарником, он занял позицию в полуразрушенном корпусе ремонтного завода.

Здесь было относительно тихо, хотя на правом фланге с утра не прекращалась перестрелка и немцы дважды поднимались в атаку под прикрытием бронетранспортера и нескольких пулеметов. Но до них было далеко, а траншеи напротив Осьмина пока молчали. С северной части города доносился непрерывный гул орудийных взрывов. Вблизи Тракторного завода не прекращался бой. Самолетов в небе было гораздо больше, чем обычно.

Снова наступление, в который уже раз. Корпуса и двор небольшого ремонтного завода Тимофей изучил до мелочей. У стены приткнулись несколько грузовиков, которых пытались отремонтировать, но немцы разбили и сожгли их из огнеметов. На сгоревших, покрытых черными хлопьями шинах стояли закопченные корпуса.

В кабине одной из полуторок так и остался на своем месте за рулем обугленный труп шофера. Наверное, он пытался выгнать машину из-под огня, но был убит прямо в кабине. Его почему-то не тронули, хотя тела остальных убитых стащили в воронку и закопали. Причем делали это немцы, боявшиеся всякой заразы. Обугленный русский шофер был оставлен в виде жутковатой издевательской шутки – любуйтесь, с вами будет то же самое.

Тимофея вначале удивляло, почему командиры не распорядятся похоронить красноармейца. Но вскоре понял, что в Сталинграде если и есть чему удивляться – то натянутой, как струна, узкой линии обороны по берегу Волги. Казалось, эту линию вот-вот прорвут и сбросят наконец русских в Волгу. Почти каждый снаряд, летевший сюда, находил свою жертву. Крепко выручала наша тяжелая артиллерия с левого берега, не дававшая немецким батареям распоясаться до конца.

В подвалах, рядом с бойцами, жили женщины и дети, не успевшие эвакуироваться. А суп из картошки, свеклы, крупы (иногда конины) варили на всех. Особенно жадно ели эту мутную похлебку дети. Они, несмотря ни на что, росли, им требовалось больше пищи.