Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник)

Кроме пулемета, вели огонь не меньше десятка автоматов и винтовок. Немцы уже поняли, что загнали в ловушку двух русских снайперов. Ценная добыча, которую нельзя упускать. Пули пробивали простенки, отваливали пласты штукатурки. Кирпичная стена еще держалась, но рухнул целиком простенок, и оба снайпера на короткое время оказались под прямым огнем.

Тимофею Осьмину пробило голень и вырвало клок мяса из ладони. Он успел оттащить тело Гошки, а в то место, где они только что лежали, уже плющились о бетон, рикошетили от стен пули. Старшина попытался приподняться, хотя и рисковал. Он хотел знать, сумеет идти или нет. Нога бессильно подломилась, и Тимофей понял, что живыми им не выбраться.

Его искореженная винтовка валялась на пятачке, куда хлестали пули. Имелся еще трофейный «Вальтер», массивный, с полной обоймой. В плен снайперам попадать нельзя. Их не просто добьют, а изрежут, исколотят ножами или сожгут из огнемета.

– Тимоха, спасаться надо! Прибьют нас, – собрав все силы, хрипел Гоша. – Вызывай подмогу.

Видимо, тяжело раненный напарник уже мало что понимал. Какая подмога, когда вокруг немцы! Чумазые от дыма костров, возле которых грелись, в ободранных шинелях (тоже понюхали подвальной жизни и ежедневных обстрелов), немцы ждали, когда появятся снайперы. Один из них достал из ножен штык и примкнул его к винтовке.

– Что, в атаку собрался? – спросил ефрейтор, стоявший рядом.

– Кишки на штык краснопузому намотаю.

Стрельба прекратилась, потом голос на довольно чистом русском языке предложил русским снайперам сдаваться, гарантируя жизнь.

– Какую к б…м жизнь! Пощаду они, сволочи, сулят, – крикнул Осьмин и выстрелил наугад. – Кончайте… ну, идите сюда. Боитесь?

Где-то вблизи переговаривались. Тогда старшина с трудом поднялся, сделал шаг, другой. Обернулся к бледному, скорчившемуся на бетонном полу напарнику:

– Гоша, тебе легко не дадут умереть. У тебя на винтовке шесть зарубок. Живьем кишки выдирать будут.

– А ты, Тимоха?

– Буду стрелять, пока не прикончат. Меня тем более не пощадят, когда зарубки на прикладе посчитают.

– А может, в лагерь отправят?

– Брось ерунду пороть, решай быстрее. Если совсем страшно – я помогу.

Тимофей поднял ствол пистолета, но Гошка молчал. Старшина вздохнул:

– Ну, прощай, Георгий. Скоро свидимся.

Сильно хромая, Осьмин двинулся к выходу. Когда до немцев осталось несколько шагов, ему крикнули:

– Бросай пистолет.

Вместо ответа Тимофей успел дважды нажать на спуск. Кто-то шарахнулся в сторону, слегка задетый пулей, а в старшину выстрелили сразу несколько солдат.

Рассматривая его винтовку, немцы не поленились сосчитать зарубки на прикладе.

– Русский фельдфебель перебил целый взвод. Лейтенант, наверное, тоже умрет, у него дыра в спине, сантиметров пять, не меньше.

– Такую не перевяжешь, кончается лейтенант.

Возле раненого Гоши-шахтера столпились кучкой.

– Ире наме? Как зовут? – спросили у истекающего кровью парня.

– Гоша… Георгий.

– Комсомол?

– Нет, не приняли.

– Врет, – сказал кто-то. – В снайперы зачисляют либо коммунистов, либо комсомольцев. Фанатики.

– Жить хочешь? – со смехом спросили парня.

– Хочу. Спасите, я ведь…

Из горла потекла кровь.

– Фанатикам пощады не будет.

Гошу-шахтера добили подобранным на дворе ржавым четырехгранным штыком, пронзив горло. Возбуждение у солдат спало, над головами провыл один, другой тяжелый снаряд, выпущенные с левого берега.

– Всем в убежище, – скомандовал офицер. – Русским снаряды подвезли. Будут стрелять, пока не кончатся.

Солдаты бегом, опережая друг друга, полезли под массивные своды и в подвалы.

Шутка офицера осталась незамеченной. Русские наглеют. Снайперы бьют отовсюду, а русские снаряды весят полцентнера – не всякий подвал спасет.

В эти же дни завершилась учеба на снайперских курсах. Курсантов срочно распределяли, вручали удостоверения. Андрей Ермаков, Саня Матрос и еще несколько человек получили сержантские звания. Но это большого значения не имело. Главное – наконец подвезли необходимое количество винтовок с оптическими прицелами. Воевать можно!

Андрей Ермаков, Матвей Черных и Антон Глухов попали в свой родной третий батальон. Вместе с Андреем сумел проскользнуть и Максим Быков.

Две недели на войне большой срок. Василий Васильевич Палеха получил третий кубик на погоны и был назначен командиром восьмой роты.

– А где Орлов? – вырвалось у Ермакова.

– Соскучился? Я думал, ты меня сначала поздравишь.

– Конечно, поздравляю.

– Насчет Орлова не переживай. Он теперь начальник штаба батальона при Логунове.

– Растет товарищ.

– Да и ты сержантом стал. Попозже сходим к комбату, получишь наконец свою медаль, он решит, куда вас распределить.

Проходя по траншеям, Андрей почти не видел знакомых лиц. В основном, новички. Прибавилось воронок, а когда подходили к штабу батальона, угодили под обстрел.

Не изменяя своей привычке, немцы встретили вновь прибывших минометным огнем. Вместе со снайперами прислали человек двадцать пополнения. Новички забились под стенки окопов, зажимая головы руками.