Чистильщик

Уворачиваясь в очередной раз от подсечки, Витька, забывшись, подпрыгнул. И, уже коснувшись льда ногами, он понял, что натворил. Лед громко хрустнул и разломился. Трещины, расширяясь, побежали в разные стороны. Сережка, взвизгнув от ужаса, бросился наутек, но поскользнулся и с размаху хлопнулся на спину. Витька успел заметить, как трещины вокруг него стали темными, и в них хлюпнула вода, как разошлись льдины под Сережкой. А потом он с головой ухнул в полынью.

Ледяная вода обожгла тело, одежда как-то враз пропиталась ею и тяжело потянула на дно. С ужасом Витька вспомнил, что они – на одном из самых глубоких мест пруда. Сделав пару бестолковых движений, Витька рванулся вверх, суматошно загребая всеми конечностями, где-то рядом, но чувствовал завихрения воды, там, наверное, пытался выплыть Сережка. Витька плавал неплохо, но не в ледяной воде и не в тяжелой зимней одежде.

Удушье уже начало раздирать когтями легкие, и Витька по-лягушачьи взбрыкнул ногами, стараясь вынырнуть хоть на секунду, чтобы глотнуть чуть-чуть воздуха. Но ударился головой об лед. Царапая его ногтями, Витька пытался выбраться на поверхность, от удушья мутная вода казалась розовой. А снизу в полу бушлата судорожно вцепились пальцы Сережки, утаскивая на дно. Витька, беззвучно рыдая от напряжения и страха, кое-как извернулся, дотянулся лицом до кисти приятеля и вцепился в нее зубами, готовый отгрызть ее, готовый на все, лишь бы выбраться на воздух.

Пальцы разжались, и Витька рванулся к поверхности. Изо всех сил ударил кулаком по ледяному потолку над собой. Еще раз. И еще раз. О, чудо – лед треснул и выгнулся. Ударив еще раз и почувствовав, как рука прошла сквозь лед, Вигька, раня пальцы в кровь, ломал края, не понимая уже ничего, забыв обо всем на свете, лишь бы выбраться из удушающей безвоздушной ловушки.

Он вынырнул и увидел перед собой бородатое лицо незнакомого молодого человека, лежавшего плашмя на льду и медленно ползшего к полынье. С хрипом и тяжким стоном втянул в себя воздух.

Очнулся Витька уже в машине «скорой помощи» – голый и завернутый в колючее шерстяное одеяло. Он приподнялся, но здоровенный санитар легко уложил его обратно на носилки.

– Лежи, – пробасил тот, – и так намучались, пока со льда тебя вытаскивали.

– А Сережка? – прохрипел Витька. Санитар посмурнел.

– Не нашли пока твоего дружка. Ты-то непонятно как жив остался. Мужик, что тебя вытащил, говорил, что минут десять подо льдом был, пока не вынырнул. Ляг и лежи, – вдруг рявкнул санитар.

От этого резкого звука все почему-то поплыло перед глазами Витьки, и он снова отключился.

Позднее Витька, ставший через год Крысоловом, а потом и Чистильщиком, не раз вспоминал это происшествие; вспоминал первого человека, погибшего из-за него.

Дорога Новгород-Луга, в районе пос. Батецкий. Новгородская область. Воскресенье, 12.07. 21:05

Брат Самэ, припадая на левую ногу, шел по обочине дороги. Боль и опустошенность владели им целиком. Он чувствовал себя вывернутым наизнанку, выпотрошенным. Этот странный человек, что отпустил его живым и – относительно – здоровым, буквально высосал из него, словно вампир – кровь, информацию, а с ней и эмоции, боль, веру. Брат Самэ вновь почему-то стал ощущать себя Мишкой Волошиным, тем сержантом запаса, безработным олухом, что вступил два года назад в общину Синро Хикари. Только от беззаботности тех лет у Мишки не осталось и малейшего следа, словно он прожил длинную жизнь. Сейчас Волошин ощущал только безмерную усталость, боль в едва зарубцевавшихся ранах и глобальную опустошенность.

Мишка спустился в кювет и сел на чахлую пыльную траву. Нога болела, ныли пробитые пулями плечи. Этот странный человек, допрашивавший его, пообещал, что раны затянутся за пяток дней. Сейчас раны, уже не кровоточащие, только тупо болели. Голова кружилась, напичканное анальгетиками тело было вялым, подрагивало время от времени крупной дрожью. К счастью, от окраины Новгорода до поворота до Батецкого Мишку подбросил попутный драйвер на ветхой «Колхиде». Мужичок был весьма разговорчивый, утомив Волошина обилием местных сплетен и историй.

Рядом скрипнули тормоза, Михаил, с трудом ворочая шеей, повернул голову в сторону дороги. На обочине стоял фургон «ГАЗ-66». Из кабины высунулся отдаленно знакомый усатый мужик.

– Подвезти?

– Куда едете? – тяжело ворочая языком, отозвался Мишка.

– В Черную.

– До Городни подбросьте, – тяжело вставая, произнес Мишка. Надорванные связки отозвались острой болью. С трудом влез в кунг. Там никого не было, и Волошин разлегся на полу, постаравшись максимально расслабиться. Это ему удалось, и Мишка пролежал в полуобмороке пятнадцать минут, пока не почувствовал, что машина остановилась.