Чистильщик

Иссечь в пределах здоровых тканей. А если, выжечь… высушить? Эрик пока сам не мог подобрать точного слова. Словом, уничтожить окончательно, чтобы омертвение перестало распространяться. А до того — не остановить тварь грубой силой, а просто лишить жизни, или того подобия его, что в ней было, и извлечь спокойно и не торопясь, как любое инородное тело. Что, похоже, и проделал командир. Вот почему дипломное плетение. Но…

— Невозможно плести с такой точностью!

— Возможно, как видишь. — Альмод ухмыльнулся. — Очень удачно я попал на твою защиту.

Эрик выпрямился. Где-то внутри черным клубком свернулась зависть: это была его идея, его шедевр, а какой-то чистильщик просто взял, и… И довел его до ума, действуя с такой легкостью, словно работал с этим плетением не первый год.

И, похоже, спас жизнь Фроди. Те раны, что остались, были серьезными, но не смертельными. Вот так, совершенно буднично. Удачно попал на защиту…

Альмод поднял с травы бусину твари, превратившуюся из серой в дымчато-алую, вложил в руку Фроди.

— Держи на память. Оправишь в золото — красивая штука выйдет.

— Дороговата безделушка получилась, — хмыкнул тот. Сжал кулак. — Если бы ты знал это плетение десять дней назад, Уна была бы жива.

— Да. Но я его не знал.

— Ты собирался стать целителем, — догадался Эрик. — Но ведь профессор Лейв…

— Я очень удивился, обнаружив, что он начал готовить практиков. С другой стороны — ученику так проще пристроиться. Живешь в доме какого-нибудь благородного, лечишь его матушке мигрени, а батюшке — подагру, самому варишь самогон, от которого не бывает похмелья, попутно наставляешь рога, и в ус не дуешь. Не забывай только десятину университету платить.

Эрик невольно усмехнулся. Да, для кого-то идеальная жизнь.

— Но в мое время он натаскивал целителей, — сказал Альмод.

Снова нагнулся, подхватил еще одну бусину дохлой твари — теперь серую. Сунул в кошель. Фроди усмехнулся и прикрыл глаза.

— Не бери в голову, — сказал Альмод. — Это не для нового четвертого. Просто я обещал Лейву образчик.

Фроди долго смотрел на него снизу вверх. Медленно произнес.

— До сих пор ты мне не врал.

— И сейчас не вру.

— Дурная примета подбирать тварь для образца раньше времени.

— Для образца. Но не для подарка старому знакомому. Одному Творцу ведомо, когда нас занесет в Солнечнй в следующий раз, вот и все.

Он достал нож, начал срезать с Фроди остатки рубахи. Глянул на Эрика.

— Чего стоишь столбом? Если силы есть — займись, только не увлекайся, за раз мы это и вдвоем не затянем.

Сил после всего происшедшего оставалось не так уж много, но Эрик опустился на колени рядом. И замер, заметив грубый шрам кольцом вокруг шеи Фроди. Перевел взгляд на запястье, с которого как раз сполз рукав. Растерянно посмотрел на Альмода. Тот продолжал свое дело, как ни в чем не бывало и если и заметил заминку, никак не дал это понять. И то правда — едва ли командир не знал, что под его началом ходит беглый каторжник.

Творец милосердный, куда он попал?

Эрик стиснул зубы. Как бы то ни было, сейчас перед ним ожоги второй-четвертой степени на большой площади и три глубокие раны с повреждением внутренних органов. Только это на самом деле имеет значение.

Глава 5

— Почему чистильщики не носят броню? — спросил Эрик, когда они шли к деревне.

Если бы твари высыпались на металл, их можно было бы просто стряхнуть, и Фроди был бы цел… или ранен далеко не так серьезно.

— Почему одаренные вообще не носят броню? — ответил Альмод вопросом на вопрос.

— Носят, — сказала Ингрид. — Королевские гвардейцы, та дюжина, что стоит рядом с троном во время королевских аудиенций. И прочих церемоний.

— И кого эти доспехи должны защищать на самом деле?

Она кивнула.

— Да, их задача сомкнуть ряды и вывести его величество. Любой ценой.

— А еще красиво, наверное, — ухмыльнулся Альмод. — Позолота, камни…

Ингрид тоже усмехнулась, вслух ничего не сказав.

А в самом деле. Эрик всегда считал это само собой разумеющимся — одаренным не нужны доспехи. Хотя, если подумать, большинство приемов меча метили в лицо или горло. То есть явно рассчитывались на облитого кольчугой или затянутого в бригандину противника. Но, может быть, потому что их переняли у пустых? Сами-то одаренные предпочитали отнюдь не сталь. Потому что пустого можно остановить на расстоянии, а от плетений ни один доспех не поможет? Нет, тогда и мечи не нужны. Их ведь затем и носили, чтобы не отказаться беззащитным, когда кончатся силы плести. И Стейн учил не только боевым приемам, но и чувствовать предел, успевать остановиться прежде, чем плетение начнет тянуть силы из тела, чтобы, взяв меч, не отмахиваться им точно дубиной, потому что колени уже стали ватными, а в голове звенит…

— Каково плести в доспехах? — спросил Эрик.

Альмод широко улыбнулся. Ингрид покачала головой.

— Словно видишь мир через бычий пузырь, а в ушах вата. Не небесное железо, конечно…

Но и так ничего хорошего, видимо. Одаренные ведь видят плетения не глазами, да и плетут не руками, если уж на то пошло. Видимо, столько железа отгораживает не только от клинков или стрел, но и от чего-то, что связывает мир и дар…