Чистильщики

— Мы с вами проверим берег реки.

— У меня только газовый, — согласился тот, вытаскивая за ремешок из кармана пистолет.

Газовый — это плохо. Это все равно что конфетка в кармане: раздразнить, но не наесться.

Но переигрывать не стал: случись чего, не простишь ведь себе в первую очередь. Можно, конечно, никуда не ходить, засесть в засаде и ждать ужина. Но вдруг клад найдется или, наоборот, что-то не заладится? Вдруг спугнет ненароком Трофимов?

— Расходимся. Если что… рисковать запрещаю.

— К реке — эта тропинка, — указал контрразведчик на ушедшую и сразу же потерявшуюся в тени и зарослях дорожку.

Не по ней ли ушел утром Богданович?

… Уссури оказалась речушкой достаточно широкой и вертлявой. Правда, берега тоже не особо пресмыкались перед ней и позволяли течь воде только там, где сами считали нужным. На первый взгляд даже показалось, что предпочтение здесь во всем отдается лесу, деревьям которого позволялось спускаться и к самой реке, и возноситься на самые кручи-обрывы, и даже каким-то образом переправляться на многочисленные островки. Словом, каждый жил сам по себе, и поэтому добрососедства не чувствовалось.

— Нам в этом направлении, — махнул заместитель.

В эту — так в эту. Лишь бы ближе к Стайеру. А вот с обувкой снова не угадал: «итальяшки» разносились хорошо, сидят ладно. Но создавались ведь отнюдь не для береговых камней и мокрого песка. Убеждал же себя в Плесецке, что нужно возить кроссовки…

Но под ноги Олег смотрел не столько ради туфель, сколько в надежде зацепиться хоть за какой-то оставленный Богдановичем след. Ведь не по воздуху же он летел, да еще удерживая в когтях или клюве помощника.

И старания Штурмина оказались вознагражденными. Через десяток метров в награду он получил окурок. От папиросы. Один из таких, какой видел в пепельнице на кухне у Трофимова. И вот остаток «беломора» колышется в маленькой поймочке, по времени еще не размокнув окончательно, но и не имея сил вырваться на большое течение и унестись в Амур. Значит, оружие к бою.

Очередная сопка взметнулась под ногами резко, без особых плавных реверансов: хочешь — штурмуй, хочешь — нет, ваши проблемы.

Учитывая уже промокшие ноги и большую вероятность появления грота у уреза воды, Олег жестами распределил обязанности с капитаном: «Вы — поверху, я — низом».

Борис Михайлович со своим весом справлялся вверху трудновато и трещал сучьями похлеще медведя на пасеке.

— Потише, — попросил Олег.

Но попросил совсем тихо, потому что, несмотря на главенство по службе и положению Штурмина, треск не прекратился. Да и забирался Артамонов все выше и выше, дабы не сорваться в реку. Так можно и вообще разойтись в разные стороны. А тут еще Борис Михайлович легонько свистнул.

Торопясь, чтобы Борис Михайлович не наделал еще большего шума, Олег полез по отвесной круче, цепляясь за клыкастые, рваные бока каменного берега.

— Сюда, — окликнул капитан, оказавшийся чуть выше Олега.

А еще выше, под углом, за можжевельником в сопке виднелась дыра. У входа, если судить по штрихам, дня два назад расширенного лопатами, а затем прикрытого от лишних глаз лапником, — множество следов. Штурмин выделил самые свежие отпечатки: один в сапогах, двое в кроссовках.

— Трое, — показал на пальцах Артамонову. Тот с тревогой и сожалением посмотрел на свою игрушку. Жест не остался незамеченным, и Олег, не дожидаясь ответа, осторожно заглянул внутрь подземелья. Замогильная темнота выталкивала обратно, и майор отпрянул в лесную сухую благодать.

— Давай за подмогой, — прошептал на ухо напарнику. — Всех сюда, кого можно. Пусть особист поднимет военных. У них должен иметься план «Перехват».

«Перехват» — это когда блокируются дороги, поднимаются в воздух вертолеты, закрываются кассы, когда — редкий случай — милиция и армия действуют совместно.

Как же плохо работать с колес! Нет бы спокойно подготовиться: снабдить всех связью, перекрыть дороги, посадить резерв в казармах на «…товсь», договориться насчет тех же вертолетов. Но что позволено оперу, то розыскнику видится лишь в сладких снах.

Олег снова подвинулся к холодному зеву пещеры. Хорошо, что вокруг полно веток, заготовленных для укрытия, — пользу надо извлекать и из действий противника.

Разлечься барином на солнышке не пришлось: из глубины подземелья, его далекой темноты пришел ослабленный, сдавленный хлопок. Он мог еще ничего не значить, но когда вслед послышались еще два торопливых, спешных выстрела — да, именно выстрела, Олег теперь не сомневался в этом, — весь предыдущий опыт хождения под пулями заставил напрячься. И вновь само собой сложилась мозаика, но теперь уже из отпечатков ног: в пещеры пошли двое, а третий, скорее всего Трофимов, проследовал за ними. И вероятнее всего, в третьего сейчас стреляют.

Снова два торопливых хлопка. Уже пять выстрелов. В магазине восемь патронов. Что же Трофимов лезет-то на рожон?

Выстрел. Нет, Богданович патронов не считает, с одной обоймой он вряд ли вышел бы на дело.