Чистильщики

- Но к делу… - бесцветным, нейтральным голосом бросил одержимый – У нас не так много времени. Итак, вы должны максимально избегать конфликтов и соразмерять свои силы, когда отвечаете на агрессию. В противном случае это будет расценено, как превышение пределов самообороны, и вы понесете наказание. Вы не должны ничего воровать, никого грабить, никого бить – если только от этого не будет зависеть ваша жизнь. Вы должны вести себя так же, как местные жители, чтобы не выделяться из толпы. Чуть позже я нарисую, как выглядит наша одежда, и какую одежду нужно сшить, чтобы вы не выглядели как комедианты в глупом спектакле. Та одежда, что вы носите здесь, абсолютно не подходит к реальности моего мира. Такую одежду носили у нас лет пятьсот-семьсот назад. С тех пор многое что изменилось. Наш мир ушел далеко вперед, и то, что кажется нормальным в вашем мире – у нас вызывает смех и удивление. И наоборот – кое-что из наших привычек вызовет ваш смех и неприятие с вашей стороны.

- А что именно? Расскажи – что именно из вашего покажется нам забавным и смешным?! – вмешалась девушка, сидевшая тихо, как мышка, так что все о ней и позабыли, о ней, и об ее великолепной груди.

- Что именно? – одержимый вдруг широко и задорно улыбнулся, и сразу же, помолодев, сделался похож на шаловливого мальчишку, такого, как Альгис. Или даже моложе.

- Что именно… - повторил он задумчиво, и глядя в пространство, выдал – Представь себе берег моря. И на нем – голые люди. Мужчины, женщины…в одних трусах! (все в комнате выдохнули, а девушка издала тонкий писк) Они лежат на песке, загорают, купаются… А есть пляжи – это называется «пляж» - запомните это слово – так вот есть пляжи, на которых они загорают совсем голые. Вообще! До нитки!

- И что…их не арестовывает стража?! – недоуменно воскликнул Махар, парень лет двадцати пяти, высокий, крепкий атлет – Инквизиция не сажает в подвалы?! Разве это не нарушение морали?! Куда смотрит храм?

- Храм у нас отделен от государства – одержимый улыбнулся, пожал плечами – а ходить с голым задом на пляже – это нормально. Долго рассказывать, но и у нас были времена, когда за некоторые действия и у нас сжигали на кострах. Но продолжим. Вы сегодня принимали снадобье, улучшающее память?

- Принимали – кивнул Антонис, и со вздохом пожал плечами – что-то не особо оно помогает! Слабое, видать. Вот ты…учитель, как ты усиливал свою память? Какое снадобье делал? Оно помогало?

- Видишь ли, Антонис… - взгляд одержимого затуманился – я ведь ненормальный. Одержимый. Я ничего не забываю. Понимаешь? Вообще – ничего! Стоит мне хотя бы раз что-то увидеть, услышать, понюхать – и я помню это навсегда. Такое вот мое…умение.

- Хотел бы я иметь такое умение! – с завистью протянул Альгис – Это…замечательно! Только вот голова не лопнет? Столько в нее заложить – как бы не треснула!

- И я иногда думаю об этом – усмехнулся одержимый – как бы не треснула! Но пока держится. И вот что, парни…в ваших интересах добиться, чтобы мне разрешили изготовить снадобье памяти, которое вы будете принимать. Это снадобье усилит вашу память многократно. И вы скорее подготовитесь к переносу в наш мир.

Антонис вдруг с тоской подумал о том, что не очень-то и хочется ему переноситься в иной мир, где нельзя ответить ударом на удар, а люди ходят голые, и ничего плохого в этом бесстыдстве не находят. И что пока он учится, пока не подготовился к переходу – может видеться с матерью, со всей своей семьей. Заботиться о них. Честь? Ну да, честь… Вот только теперь все видится по-другому. Что мог сделать человек против одержимого, Мастера единоборств, который легко перебьет целый отряд стражников?! Они-то не одержимые! Они не мастера, владельцы школы единоборств! И в чем тогда их вина?! Это все равно как винить детей за то, что их отца покусала злая цепная собака! Что они могли сделать?! Как защитить?!

Но делать придется. Иначе семья пострадает. Вот что главное! Семья.

Жжжжж….вввв….жжжж….

Проклятая тварь!

Юсас открыл глаза, и попытался рассмотреть гадину, которая в который уже раз вцеплялась ему в нос, как только Юсас закрывал глаза и предавался сладкой дремоте. Стоило ему попытаться изничтожить мерзкое насекомое, как то тут же куда-то пряталось, и сидело, до тех пор, пока Юсас не оставлял свою охоту. И это ему уже изрядно надоело. Нет, не так! Он ненавидел гадину не меньше, чем того негодяя, что мучил его в темнице! Или того, что отбирал у него деньги на улице! Ууу…когда-нибудь он до них доберется! А пока – до этой твари!

Юсас сел на край кровати, согнул ногу в колене, подтянув ее к груди, и с наслаждением почесал ступню. С огромным наслаждением, тем большим, что ступня теперь БЫЛА! Пока меньше размером, чем ступня на другой ноге, но была! Ах, как хорошо чесать то, что у тебя есть! И как плохо, когда ты не можешь почесать то, чего нет!