Чистильщики

Следить за Грималом пришлось до самой темноты. Голодный, злой, Юсас следовал за негодяем не отставая, держась за его спиной, как ядовитый москит за сборщиком фруктом. Только зазевайся – и прихлопнет этот самый сборщик жужжащую остроклювую тварь, но в том и дело, чтобы не подходить близко, и не дать себя поймать. А потом, в удобное время вонзить в потную спину человека свой ядовитый хоботок…

Как оказалось, жил Гримал в купеческом квартале. Не в самой его лучшей части, но…в хорошем месте. Довольно-таки приличный двухэтажный дом выходил дверью на улицу – раньше в нем была купеческая лавка, даже следы остались – прямоугольное пятно на фасаде, и перекладина для подвешивания вывески. Но теперь никакой вывески не было, обычный дом, каких по городу великое множество – без сада, без заднего двора, но с подходящим к нему водопроводом – трубы было видно с улицы, они тянулись к ближайшему акведуку. Содержать такой дом не так уж и просто – платить за воду, платить налог за недвижимость, ну и просто – стирать пыль и убирать. Скорее всего, в доме имелись еще и слуги, ведь кто-то же ухаживал за этим подонком? Неужели он жил один?

Но Гримал не стал стучать, звонить, и все такое прочее. Он достал из пояса здоровенный ключ, вставил его в замочную скважину (предварительно внимательно оглядевшись по сторонам), и распахнул дверь, открывшуюся наружу.

Юсас еще в раннем детстве заметил, что большинство домовых дверей открывается наружу. Вначале он недоумевал – почему так, но потом ему объяснили, что это все – для пущей безопасности жителей дома. Выбить дверь, если она открывается внутрь, гораздо легче, чем если она открывается наружу. Это истина, не требующая доказательств – настолько все очевидно. Потому все дома строились только так – с дверью, открывающейся наружу. Кто будет выбивать дверь? Да мало ли кто…погромщики, например, во время городского бунта. Или разбойники.

Но были у таких дверей и свои, так сказать, неудобства – в такую дверь не скользнешь так быстро, как в открывающуюся внутрь. А если ты еще и крупный парень? Если ты с трудом помещаешься на маленьком крыльце?

Юсас лежал под кустом на противоположной стороне улицы, сливаясь с травой и нападавшими листьями, и когда Гримал достал ключ из замочной скважины и взялся за ручку двери, вскочил, и уже не скрываясь, но и не особо топая – бросился вперед, стараясь держаться в тени за границами светового круга, созданного горящим масляным фонарем (кстати – за фонари на улице взимали отдельную плату со всех владельцев домов).

Гримал успел обернуться прежде, чем Юсас подскочил к нему на расстояние удара, и как ни странно – мгновенно его узнал. Благо, что свет фонаря падал как раз на крыльцо перед входом.

- Ты?! Ах ты ж мразь! И ногу отрастил, гавнюк?! И теперь ты не слепой?! Ходил за мной, сука, весь день! Зачем ходил?! Щас я это узнаю!

Гримал схватил Юсаса с такой неожиданной скоростью, что тот не успел ничего сделать, и только когда уже летел по воздуху, вдруг с ужасом подумал о том, что сегодня явственно видел вокруг Гримала зеленое сияние! Только вот не поверил самому себе. Не захотел поверить! И вот как этот гад выжил! Он одержимый! Он точно – одержимый!

Пролетев по воздуху несколько шагов, Юсас врезался в стену с такой силой, что у него помутилось в голове и вышибло дух, как если бы кто-то пнул под ребра здоровенной ножищей.

Впрочем, он тут же проверил – так ли это, можно ли сравнить этот удар с пинком в поддых? Нога Гримала врезалась Юсасу в живот, и он как мяч отлетел, и снова ударился о стену. И потерял сознания.

Очнулся Юсас от ощущения того, что кто-то обшаривает его тело, не стесняясь залезть рукой туда, куда Юсас не позволял лазить никому. Но виду не подал, не показал, что очнулся. Пусть думает, что жертва еще без сознания.

Обшарив недвижимое тело, Гримал легко, как маленький куль с мукой, одной рукой поднял Юсаса на ноги, и заглядывая в глаза, спросил:

- На «крыс» работаешь, сука?! Говори, кто тебе поручил за мной следить?! Кто?!

Гримал ухватил Юсаса за волосы левой рукой, и размахнувшись, ударил его в поддых правой. Юсас ухитрился извернуться, и удар прошел вскользь, по ребрам, одно из которых явственно хрустнуло.

Сломал! А может и показалось, что сломал, но боль была ужасной. Впрочем – не ужасней, чем тогда, когда тебе вырывают язык раскаленными щипцами. И не тогда, когда на место, где раньше была кожа, сыплют крупную такую, тут же прилипающую серую соль.

Юсас вдруг успокоился. Совсем – успокоился! Что ему грозит? После того, что Юсас вытерпел в своей жизни, что с ним может случиться хуже?