Чисто партийное убийство

Охотник Киров и думать не думал, что за ним самим уже идет охота.

Преследователь. Его портрет сохранился, но до нашего фильма почти никогда и нигде не публиковался. Симпатичный молодой человек с довольно миролюбивым лицом. Его уже однажды задерживала охрана. Это произошло 15 октября 1934 года при попытке подойти к Кирову, когда тот прогуливался у Троицкого моста. После проверки документов его освободили без обыска. Парень оказался членом партии, да и случаи попыток подойти к Кирову с просьбами не были редкостью. А вот если бы задержанного обыскали, то наверняка бы обнаружили у него револьвер.

Николаев, а молодой человек носил именно эту фамилию, приобрел «наган» сразу после революции. В кармане у него лежало официальное разрешение. Правда, оно уже было два года как просрочено. Несмотря на то что уже прошло около восьмидесяти лет со дня выдачи этого удостоверения, сегодня еще можно разобрать имя владельца «нагана»: Николаев Леонид Васильевич.

Николаев родился в Петербурге 10 мая 1904 года в семье рабочих. Отец умер от холеры, когда сыну было четыре года. Сиротами остались еще две сестры Николаева. Мать после революции была уборщицей трамвайных вагонов. Семья жила тяжело. Маленький Леонид страдал рахитом, болезнью бедняцких детей, до одиннадцати лет даже не ходил.

Медкомиссия в двадцать шестом году отметила у него признаки вырождения: длинные обезьяньи руки почти до колен, короткие кривые ноги, длинное туловище, узкие плечи. И все это при росте 150 сантиметров.

Образование у Николаева было 6 классов.

Правда, в те годы отсутствие образования у революционно настроенной молодежи никого не смущало. Наоборот, это говорило об их пролетарском происхождении. Николаев начал свою трудовую биографию в шестнадцать лет секретарем сельсовета в Самарской области. Успел побывать он и учеником слесаря, и сотрудником Лужского укома комсомола.

С тридцать третьего года Николаев — инструктор Ленинградского института истории ВКП(б).

За пятнадцать лет Николаев умудряется сменить тринадцать мест работы, что вызвано было в первую очередь, конечно, его неуживчивым характером. Он даже был судим в двадцать девятом году. Правда, проступок сегодня выглядит курьезом. Николаева судили за неосторожную езду на велосипеде.

Отделался, правда, он только штрафом. В том же году за создание склоки в коллективе завода «Красный арсенал», где он тогда работал, ему объявили выговор. В марте с очередного места работы — Института истории ВКП(б) Николаева по партийной разнарядке направляют трудиться в систему транспорта. Тот категорически отказывается. После чего его исключают из партии, выгоняют с работы.

С этого момента все и начинается…

Николаев превращается в профессионального жалобщика. Он обивает самые высокие пороги и добивается своего восстановления в партии. Принцип: кто не с нами, тот против нас — в те времена был очень в ходу. Партийные пользовались различными льготами, при устройстве на работу в том числе. А вот беспартийного Николаева на работе восстанавливать отказываются.

Это его угнетало. К первому декабря тридцать четвертого года Леонид Николаев уже семь месяцев без зарплаты. Он подавлен, его охватывает отчаяние. Письма за его подписью опять летят во все партийные инстанции, в том числе и в ЦК ВКП(б). Он пишет о своем безвыходном положении и о том, что готов уже к политическому убийству.

Запомним это.

К утру того рокового дня Николаев доводит себя до состояния крайнего возбуждения, а вот его будущая жертва Киров совершенно спокоен и вначале никуда уезжать из дома не собирался.

Мы установили, перед тем как неожиданно вызвать машину, Киров несколько раз звонил из дома в Смольный, просил прислать статистические данные и другие материалы к докладу.

Первого декабря курьер из Смольного приезжал к Кирову четыре раза. Последний приезд курьера был около 14 часов 30 минут. Примерно через час Киров звонит в Смольный второму секретарю обкома Чудову, у которого проходит совещание, обсуждающее практические шаги по отмене карточной системы. Из разговора всем участником совещания ясно — Киров в Смольный не приедет.

Спрашивается, зачем Кирову вдруг понадобилось ехать в тот день в свой рабочий кабинет, если все необходимые документы, другие мелочи, даже карандаши ему привозили на квартиру, причем привозили по первому звонку. Со всеми коллегами, со своим замом он несколько раз говорил по телефону, и никаких неясностей в ходе разговора не возникало. Зачем требовалось личное присутствие в Смольном, да еще тогда, когда его никто не ждал? Может быть, по телефону кто-то потребовал срочной встречи?

Может быть.

Ясно только одно: Киров неожиданно изменил свои планы, и причина свидания могла быть только экстраординарной. Но пока вернемся к Николаеву.