Читаем чисто рейнское ЗОЛОТО полностью


Б.: Папа, не уходи! Сначала ты должен мне много чего пообещать, я себе тут записала, как обычно, вот почему я постоянно должна писать, и мне снова и снова приходит в голову что-то еще, чего я хочу: Ты не можешь просто так уйти! Как может ранить утрата того, чего не видно? Как? Меня отняли от материнской груди, ну ладно, с этим я еще вполне справилась, за это мне было позволено бродить по земле, но утрату сил, этого я осилить не смогу. Я знаю, папа, что эти силы не мои, ты дал их мне, как и все остальное. Я знаю. Я ничто, и при этом когда-то я была всем, когда еще не знала, что я ничто. От всего я должна отрешиться, от всего! Все хочет прочь! Это очищение огнем требует порядочных жертв, папа! Это обязательно? Ты говорил, что я должна пройти через это. Но это правда необходимо? Чтобы у меня не было плода, чтобы меня стерилизовали? Чтобы я отдала за это все остальное, только чтобы получить что-то, что я вечно буду должна, потому что ничего своего мне не добиться? Посмотри, как они смеются надо мной! Потому что я ничего не добилась! Все, что я могу, это ничто, ничто, ничто против того, что могут другие, пусть им и пригрозили сначала кастрацией, чтобы они это смогли, это ужасная угроза, да, по крайней мере, это очень неприятно, но я к таким вещам глуха. Зато вы можете все. Ты и парни, вы можете все, парни, которые мне не милы, но должны быть милы. Речь шла о парне, который был мне так мил, что-то такое, о каком-то холме, зеленом холме, да, так и было, вот о чем была речь. Что-то должно оттуда прийти. Или он сам скоро должен прийти, младенец, какой-то младенец. Без понятия. Я же живу за чужой счет, папа. И что, почему бы нет? Почему бы не изнурять себя мастурбацией, копошением в ничто? Почему бы с самого начала не быть изнуренным, самой собой, еще до того, как придет герой? За огнем заняться больше и нечем, папа! Без разницы, кто придет. Нет, не я, я ведь уже там, герой должен прийти, ты обещал мне его. Одного, кто освободит всех, но не справится с работой, не выполнит работу и не потребует работы. Свободный, который не посватается, а освободит меня. Посмотри, никто иной и не смог бы тебя заменить, так что подавай мне этого героя, дай его мне, он найдет меня здесь! Скажи ему это! Обещай мне! Обещай мне спасителя, отец! Тебе же это ничего не стоит, его обещали уже так часто, для него построили дома, здания опер! по сравнению с ними ваш просто собачья конура, и что, пришел он? Нет. Никто и не ждет, что он действительно придет. Да он и не придет никогда.


Перейти на страницу:

Все книги серии Книга non grata

Смерть в кредит
Смерть в кредит

Луи-Фердинанд Селин (1894–1961) – самый скандальный, самый противоречивый, самый несчастный и самый талантливый французский писатель XX века. Всю жизнь он стремился вырваться из нищеты – и всю жизнь работал, как проклятый, за гроши. Пытался растолкать одурманенный алкоголем и одураченный правителями народ – а в ответ получал ненависть. Указывал на истинных зачинщиков кровопролитных войн – а его клеймили как нациста и антисемита. Будучи по образованию врачом – сам серьезно болел из-за полученного на войне ранения и тягот тюремного заключения. Страстно любил Францию – а пришлось быть изгнанником в Данию. Одни возвеличивали его как гения, другие ниспровергали как амбициозное ничтожество. «Селин остается самым великим из современных французских романистов… с могучим лирическим даром», – утверждал драматург Марсель Эме. «Отвращение к Селину возникло у меня почти сразу… Терпеть не могу литературу, бьющую на эффект, ибо она охоча до клеветы и копания в грязи, ибо взывает к самому низменному в человеке», – возражал нобелевский лауреат Альбер Камю.Сам же себя Селин называл «мандарином бесчестия» и «рыцарем Апокалипсиса».Одна из самых шокирующих его книг – «Смерть в кредит» (1936). В ней писатель, не стесняясь в выражениях, жестко и надрывно описал все уродства жизни парижского дна, которые он наблюдал в юности. Читая о воинствующем аморализме, вы всеми порами ощутите мерзость окружающей обстановки с ее беспросветной безысходностью и ложью. Однако роман вызывает неоднозначные эмоции. С одной стороны картины абсурда и несправедливости пробуждают чувство негодования и протеста. А с другой – вызывает удивление какое-то почти мазохистское упоение автора хаосом. Но в этом и есть весь Селин, произведения которого до сих пор вызывают яростные споры и разноголосицу мнений.

Луи Фердинанд Селин

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Кавказ
Кавказ

Какое доселе волшебное слово — Кавказ! Как веет от него неизгладимыми для всего русского народа воспоминаниями; как ярка мечта, вспыхивающая в душе при этом имени, мечта непобедимая ни пошлостью вседневной, ни суровым расчетом! ...... Оно требует уважения к себе, потому что сознает свою силу, боевую и культурную. Лезгинские племена, населяющие Дагестан, обладают серьезными способностями и к сельскому хозяйству, и к торговле (особенно кази-кумухцы), и к прикладным художествам; их кустарные изделия издревле славятся во всей Передней Азии. К земле они прилагают столько вдумчивого труда, сколько русскому крестьянину и не снилось .... ... Если человеку с сердцем симпатичны мусульмане-азербайджанцы, то жители Дагестана еще более вызывают сочувствие. В них много истинного благородства: мужество, верность слову, редкая прямота. Многие племена, например, считают убийство из засады позорным, и у них есть пословица, гласящая, что «врагу надо смотреть в глаза»....

Александр Дюма , Василий Львович Величко , Иван Алексеевич Бунин , Тарас Григорьевич Шевченко , Яков Аркадьевич Гордин

Поэзия / Путешествия и география / Проза / Историческая проза / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия
Эссеистика
Эссеистика

Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома. Два эссе («Трудность бытия» и «Дневник незнакомца»), в которых экзистенциальные проблемы обсуждаются параллельно с рассказом о «жизни и искусстве», представляют интерес не только с точки зрения механизмов художественного мышления, но и как панорама искусства Франции второй трети XX века. Эссе «Опиум», отмеченное особой, острой исповедальностью, представляет собой безжалостный по отношению к себе дневник наркомана, проходящего курс детоксикации. В переводах слово Кокто-поэта обретает яркий русский адекват, могучая энергия блестящего мастера не теряет своей силы в интерпретации переводчиц. Данная книга — важный вклад в построение целостной картину французской культуры XX века в русской «книжности», ее значение для русских интеллектуалов трудно переоценить.

Жан Кокто

Документальная литература / Культурология / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное