Чисто русское убийство

Венчик ушел, а я спряталась в кустах, продолжая наблюдать за обдолбанной парочкой у клумбы. Вдруг Епифанов быстро посмотрел по сторонам и, вынув из кармана пакет, передал его своему собеседнику. Видимо, они были хорошо знакомы, если дурь перешла прямо из рук в руки. Или Епифанов совсем уже мозги сжег наркотой? Вообще мог бы просто оставить закладку где-нибудь возле клумбы. Или дурь была слишком дорогая? Впрочем, это не мое дело. К тому же я не наркополицейский, чтобы хватать этих парней прямо сейчас с дурью в кармане. Моя задача – просто незаметно довести Епифанова туда, куда он собрался идти. Пойдет домой – очень хорошо, там-то я с ним и поговорю с глазу не глаз.

Я подождала, пока Епифанов распрощается со своим клиентом и направится восвояси. Он шел, постоянно озираясь, и следить за ним было чертовски трудно: я едва успевала спрятаться за дерево или за угол, когда он в очередной раз оглядывался, или поворачивалась к нему спиной, чтобы не вызвать у него подозрений. В конце концов он все-таки засек меня и метнулся прочь, как заяц от гончей, нырнул в первую попавшуюся подворотню и исчез из виду.

Я забежала в тот дворик, где он скрылся, и увидела старый одноэтажный дом. Вокруг росли раскидистые деревья, дом был обнесен забором, рядом стояли сарай и будка, похожая на туалет. Забор был довольно высокий, и вряд ли Епифанов мог перелезть через него, тем более так быстро. Значит, он спрятался где-то здесь. Я прислушалась. За будкой зашуршало, беглец выскочил оттуда и, завидев меня, бросился к забору.

– Стой! – крикнула я.

Но он и не думал останавливаться. На бегу выбросив какой-то пакет, он подбежал к забору и неуклюже запрыгал около него, пытаясь вскарабкаться наверх. Будь на его месте человек в хорошей физической форме, возможно, ему бы это и удалось, но хилый наркоман Епифанов явно был не способен преодолеть такое препятствие. Отчаянно метнувшись еще разок туда-сюда, он наконец сдался и остановился, тяжело дыша и глядя на меня исподлобья.

– Ты что же это, Епифанов, устроил здесь забег? К Олимпийским играм готовишься? – спросила я и подобрала пакет, который он выбросил.

– А вы кто? – спросил он, и глазки его забегали.

– Я из отдела по борьбе с наркоманией. – Я помахала перед ним своими прокурорскими корочками. – Борюсь с такими, как ты, Епифанов.

– Я не наркоман! Вот еще! – гордо заявил он.

– Не наркоман, говоришь? А это что? – Я поднесла к его лицу пакет, который он сбросил, пытаясь скрыться. – Это ведь твой товар, да?

– Нет-нет, не мой! Ничего не знаю! – выкрикнул он.

– Твой, – с нажимом произнесла я, – и все ты прекрасно знаешь. Сейчас поедем в отделение.

Я вынула из сумки наручники, которые всегда ношу с собой для таких случаев, и потрясла перед ним. Потом ловко нацепила одно кольцо на запястье Епифанова, а другое защелкнула на высоком металлическом штыре, торчащем рядом.

– Вы не сможете ничего доказать! – заявил Епифанов.

– Ты так считаешь? – прищурившись, спросила я. – Ну-ну. А вот сейчас мы пойдем к тебе домой, и доказательств там будет хоть отбавляй!

Красноречивое молчание Епифанова свидетельствовало о том, что я попала в точку. Он явно испугался.

– И ты еще говоришь, что сам не наркоман? – продолжала я, задирая рукав его рубашки и обнажая следы уколов. – А это тогда что?

Парень совсем скис.

– А вы ведь не из отделения, – вдруг произнес он, пристально глядя на меня. – Там у меня знакомые есть, я их знаю, и они меня тоже. Вы спросите у Михайлова, у него спросите!

– И что именно я должна спросить у Михайлова?

– Что я… короче, свой я. Я у них это… как сотрудник, вот.

– Хорош сотрудник с дурью в кармане! – фыркнула я. – Значит, так, слушай меня внимательно, Епифанов. Сейчас я задам тебе несколько вопросов, а ты мне на них честно ответишь. А если начнешь врать, то безо всяких разговоров мы поедем в отделение, и тебя на этот раз закроют всерьез и надолго, не посмотрят, что ты «сотрудник». Уяснил?

Он молча кивнул.

– Очень хорошо, – сказала я. – Тогда вопрос первый. Расскажи, что ты делал пять дней назад поздно вечером.

– Пять дней назааад? – протянул Епифанов.

Да, для его полуразрушенного мозга это была непростая задача – припомнить, что было пять дней назад. Но, увы, других источников информации у меня не осталось.

– Да я дома обычно по вечерам, – сказал он наконец. – Чего мне по улицам шляться? Закинусь или ширнусь – и сижу себе потихоньку, мультики смотрю. Для себя у меня доза есть всегда.

– А кто может подтвердить, что в тот вечер ты действительно сидел дома и никуда не высовывался? Есть такие?

– Да конечно! Анька может!

– И где ее найти, эту Аньку?

– Да она со мной живет!

– Хорошо, я все проверю, – строго сказала я. – Теперь второй вопрос. В тот вечер на Костромской улице люди видели парня в ветровке с капюшоном, очень похожего на тебя. У тебя есть ветровка с капюшоном? Говори!

– Нет у меня никакой ветровки! – чуть не заплакал Епифанов. – Вообще-то, есть одна, но она уже старая, я ее почти не надеваю. И она без капюшона, только воротник есть. И вообще, я в тот район совсем не суюсь!

По его тону и поведению я поняла, что он говорит правду.