Чисто русское убийство

– Как чувствуешь себя, Геннадий? – спросила я, садясь за стол напротив него.

Он недоуменно поднял на меня слезящиеся глаза и переспросил хриплым голосом:

– Че?

– Как самочувствие, спрашиваю! – повторила я чуть громче.

– Ой, самочувствие, спасибо за сочувствие. – Он попытался засмеяться, но вместо этого закашлялся.

– Ладно, давай перейдем к делу, – начала я.

– Так я и так уже все рассказал. И следак все записал. Че, по второму разу, что ль?

– Надо будет – и по третьему пропоешь, и по десятому, – жестко сказала я. – Как ты хату обнес, мне неинтересно. Ты лучше расскажи, кого ты видел, когда шел туда.

– А че? Никого я не видел! – замотал он головой. – И ваще, нефиг на меня сваливать ваши нераскрытые дела, мне чужого не надо, я за свое только буду отвечать.

– Ага, чужого ему не надо! А чего ж тогда полез в чужую квартиру? Короче, хватит языком трепать, ты давай отвечай на вопрос. Время, когда ты залез в квартиру, известно. И как раз тогда же убили человека совсем рядом, на той же улице. Так отвечай: кого ты видел?

– Да не видел я там никого! – почти закричал наркоман.

– Не видел, значит? – повторила я. – Ладно, хорошо. Но вот тебя там видели. Что скажешь теперь?

– А кто меня видел? – испуганно спросил он.

– Мы нашли свидетеля, который видел, как ты шел по улице, – уверенно сказала я. – На тебе была надета ветровка с капюшоном.

Я выдавала желаемое за действительное. Откуда, в самом деле, мне было знать, этого ли парня видел телохранитель Ростислава Воскобойникова рядом с машиной или нет? Но я чувствовала, что Первомайский почему-то не хочет разговаривать на эту тему, хотя определенно что-то знает.

– И что с того, если меня кто-то там видел? – спросил наркоман. – Да, я шел брать ту хату, я и не скрываюсь, признательные показания написал уже. Че вам ваще от меня надо?

– Собери мозги, Геннадий, – потребовала я. – Если ты был рядом с тем местом, где произошло убийство, значит, ты должен был видеть убийцу.

– Да не видел я там никакого убийцу, не видел! – прокричал Рукастый почти в истерике.

По его поведению я поняла, что моя догадка оказалась правильной. Да, теперь я могла с уверенностью сказать, что Геннадий видел того, кто подходил к машине Воскобойникова. Но почему он так упорно отрицает это? Ладно, сменим тактику.

– Ты что, боишься? Убийца угрожал тебе? – спросила я с сочувствием.

Первомайский промолчал.

– Послушай, ты ведь даже не успел ничего украсть из той хаты, насколько мне известно, – начала я доверительным тоном (Андрей Мельников сообщил мне эту деталь, пока мы ждали Рукастого в кабинете). – Попытка кражи – это даже не кража, это другая статья. Тебе за нее вообще могут дать только условный срок, понимаешь? Я похлопочу за тебя, если ты мне сейчас скажешь, кого видел в тот вечер около машины убитого, и подробно опишешь его. Понимаешь, что это значит? Тебя прямо сейчас освободят из-под стражи и отпустят отсюда под подписку о невыезде. И ты спокойно пойдешь к себе домой. Ну?

– Ничего я не знаю и никого не видел, – угрюмо ответил Первомайский. – Что мне положено, то и отсижу! А в эти свои дела вы меня не путайте.

Надо же! Этот человек предпочитает отправиться за решетку, где достать дозу будет значительно сложнее, чем на воле, – только бы не говорить ничего об убийстве Воскобойникова. Что-то здесь не так. Неужели это его рук дело? Тогда все становится на свои места. Естественно, в этом случае он будет молчать как рыба: попытка кражи и убийство, да еще такого непростого человека, – это совершенно разные статьи! Но как это возможно?

Я окинула Рукастого пристальным взглядом. Нет, он не может быть убийцей! Да у него так руки дрожат, что он и на курок нажать не в состоянии. И откуда у него газовый пистолет, да еще переделанный под боевые патроны? Да если б у него и оказалась в руках такая штука – он бы сразу же ее продавать побежал ради дури. Наркоман не потратит ни копейки ни на что, кроме своих наркотиков, а пистолет стоит довольно дорого. Хотя на всякий случай не помешает проверить, что нашли при нем в момент задержания. Может быть, это хоть что-то прояснит или натолкнет на нужную мысль.

После того как Первомайского увели, я обратилась к Мельникову:

– Андрюша, мне надо посмотреть, что именно из личных вещей было у Первомайского при себе в тот момент, когда его задержали.

– Пойдем, провожу тебя к следователю, который занимается этим делом, – предложил Андрей.

В кабинете следователя стоял большой сейф с вещдоками и личными вещами задержанных. В ответ на мою просьбу следователь стал вытаскивать из сейфа и выкладывать на стол нехитрые пожитки Рукастого. Я увидела простой кнопочный телефон с треснувшим экраном, карманный ножик, солнцезащитные очки, зажигалку и потрепанную записную книжку.

– Ничего особенного, стандартный набор, – пояснил следователь, указывая на вещи, лежащие на столе.

Во всей этой куче мое внимание привлекла новенькая и довольно дорогая зажигалка. Я взяла ее в руки.

– Откуда у него такая дорогая и новая вещь? – спросила я следователя.

– А, – следователь махнул рукой, – стащил, наверное.

– Больше при нем ничего не было?