Чисто шведские убийства. Отпуск в раю

Начальник полицейского участка Эл-Йо Улофсон проснулся, как всегда, на рассвете. Обычно ему нравились такие минуты, особенно минуты летнего утра вроде этого. Маргарета, его жена вот уже почти сорок лет как, крепко спала рядом с ним, и если прислушаться, то можно было расслышать, как жужжат в кустах малины под окном спальни медоносные пчелы.

Эл-Йо любил пчел с детства. Незлобивые прилежные существа, которые трудятся для общего блага. Строят жилище, содержат его в чистоте, выкармливают подрастающие поколения. Пчелы — мирные травоядные, они жалят лишь в случае крайней необходимости, потому что ужалить для пчелы значит умереть самой.

Осы — другое дело. Осы корыстолюбивы, они охотники, хищники и мародеры. Не производят ничего значительного, зато жалить могут сколько угодно безо всяких последствий для себя. Некоторые виды даже убивают пчел.

Но не из-за этих насекомых-убийц Эл-Йо не мог насладиться прекрасным летним восходом. У него была проблема похуже — проблема, от которой его все последние дни мучила изжога, сильно затруднявшая его обычно регулярные туалетные процедуры.

В том, что Петер Винстон смог заняться расследованием, Эл-Йо увидел подарок судьбы. Трагический несчастный случай, дававший Туве Эспинг возможность набраться опыта, а ему самому — заняться первым медом этого лета. Но из-за Винстона вся эта история зажила собственной жизнью. Журналисты звонили чуть не круглые сутки, они взяли полицейский участок в осаду. То и дело названивал полицеймейстер; нашлись и другие — те, кто желал, чтобы Эл-Йо как можно скорее и незаметнее свел расследование на нет. И это ему почти удалось. Удалось удалить Петера Винстона, прежде чем тот привлечет к себе еще больше внимания, и восстановить мир и покой.

Но потом обнаружили мертвым Фредрика Урдаля, и руководительница криминалистов Бурен, Туве Эспинг и Винстон единогласно провозгласили: речь идет об убийстве. Да Эл-Йо к тому времени и сам уже не мог делать вид, что не верит в убийство. Он как-никак полицейский, а убийца разгуливает на свободе.

Но все это сильно повлияло на желудок, отчего Эл-Йо утратил способность наслаждаться чудесными минутами утра.

Эл-Йо как можно тише выбрался из кровати. Подогрел медовую воду и отправиться в сад, пить ее и набираться смелости, чтобы открыть «Симбрисхамнсбладет».

Едва Эл-Йо развернул газету, как его опасения тут же подтвердились. С первой полосы на него смотрело знакомое лицо Класа Мортенсона.

«Вездесущий бизнесмен отныне владеет Йислёвсстрандом», — гласил заголовок.

Эл-Йо схватился за живот. Желудок слабо пульсировал, словно был полон разъяренных ос.

Винстон приоткрыл окно на кухне, чтобы впустить в Бэккастюган звуки и запахи. Прожив здесь почти неделю, он научился получать удовольствие хотя бы от некоторых из них. От лаванды, которая цвела на клумбах под окном, от по-утреннему бодрых дроздов в кроне груши. От рева быков, которые паслись на приличном расстоянии.

Усевшись завтракать, Винстон развернул газету. Первая полоса сосредоточилась сегодня на репортаже о Класе Мортенсоне, а не на расследовании, что было некоторым облегчением. Эспинг права, надо понимать, что Юнна Остерман в первую очередь журналистка. Может, она дала ему неопубликованное письмо Николовиуса, просто чтобы потом написать об этом?

Эта мысль не столько разозлила, сколько разочаровала Винстона.

В статье, длинной и хорошо написанной, Клас Мортенсон представал как предприниматель, который возглавил семейный бизнес — яблоки и сидр — и превратил его в целый концерн; он инвестировал в самые разные отрасли, вкладывал деньги в эстерленский туризм и культурную жизнь. А теперь явился спасителем Йислёвсстранда.

«Фундаменты залиты, а один из домов, как известно, достроен, — говорил Мортенсон в интервью. — Очень удачно, что он уже готов. Но мы попросили архитекторов пересмотреть проекты домов, которым еще предстоит быть построенными. Мы хотели бы попытаться вписать эти дома в ландшафт, так чтобы ощущалась их связь с местными архитектурными традициями. Поменьше стекла и бетона, побольше натуральных материалов. Изготовленная вручную кухонная мебель из Смедсторпа, столешницы и пол из комстадского известняка.

Элин будет править этим кораблем уверенной рукой».

Винстон едва узнал Элин Сиденвалль, и неудивительно. Она сменила прическу, была поярче накрашена. Очки исчезли, одета Элин была тоже по-новому. В брючном костюме и на высоких каблуках она выглядела старше, к тому же они придавали ей вид профессионала. Если не считать цвета волос, она теперь не так уж отличалась от своей покойной начальницы.

«Недвижимость — страсть Элин, к тому же у нее уникальное видение проекта, — объяснял Мортенсон. — Мы очень рады, что она осталась и будет работать с нами».

«Мы уберем ограду, чтобы район был открыт для всех, — делилась Элин. — Доступность, а не замкнутость — вот девиз нового Йислёвсстранда».

Без десяти девять Винстон услышал, как на подъездную дорожку въехал «Вольво» Эспинг.