Чистое небо (СИ)

Он осекся, бросил на солдат трусливый взгляд и быстро, как мог, поспешил убраться. В дверях появился высокий светловолосый юноша, осмотрелся и позвал, обращаясь к кому-то за своей спиной:

— Тут еще трое, сэр!

— Ох, да я, похоже, сегодня домой вообще не попаду, — откликнулись из комнаты. Мартин узнал голос шерифа. — Загоняй всех сразу, постараемся покончить с этим побыстрее.

Не успел Мартин опомниться, как его вместе с Двенной и закованным в кандалы парнем втолкнули внутрь небольшого зала, освещенного факелами. Шериф восседал за длинным столом, сплетя пальцы на животе; светловолосый устроился рядом и приготовил пергамент и перо.

— Ну давай-те как начнем с этого, с синяком, что ли.

Солдаты тычком в спину выгнали парня в центр зала.

— Уилл из Пепельных Сопок, двадцать три года отроду, сэр, — доложил один из них. — Он это… понимаете, сэр… ну, на нашего одного напал, на Рода. Камнем его по голове окучил. И, значит…

Шериф приподнял брови.

— Погоди. Что, просто так взял и окучил? Ни за что ни про что?

— Э, понимаете, сэр, — промычал солдат. — Ну как сказать… Ну, не то, чтобы… Оно ведь как было…

— Он напал на мою невесту, — глухо произнес Уилл и поднял на шерифа налитые кровью глаза. — Обесчестил ее, сэр. Я отомстил. Жаль, что не убил его.

— Ну, это никуда не годится, — произнес тот и покачал головой. — Ты, конечно, не имел права бить солдата Его Величества, но и Род этот хорош. Пусть уж к овцам пристает, раз совсем приперло… Ладно, он понесет наказание. Записываешь, Гарри?.. Уилл из Пепельных сопок за нападение на королевского солдата приговаривается к отсечению правой руки. А Роду этому вашему штраф в пользу короны. Три медных зведочки. Пусть из жалованья вычтут…

Звякнуло железо. Парень тычком в живот опрокинул одного из конвоиров, ударил другого локтем в лицо, и рыча что-то, бросился на шерифа. Мартин услышал, как испуганно вскрикнула Двенн; светловолосый Гарри вскочил было, опрокинув скамью и тянясь за висящим на поясе кинжалом, а потом Уилл упал. Поскользнулся на ровном месте, неловко взмахнул скованными руками и повалился, ударившись лицом о край стола. Мгновение спустя солдаты набросились на него и скрутили.

— Да ты тот еще гусь, я вижу, — укоризненно произнес шериф. Его произошедшее, казалось, совсем не смутило. — Мошенник этакий. Нападать на представителя Его Величества — это тебе не Родов всяких по голове камнями бить. Гарри, добавь там — отсечение левой руки и повешение. Все, тащите этого типчика в тюрьму, а завтра с утра мы его вздернем. Кто там дальше у нас?

— Сэр, вы целы? — встревоженно спросил Гарри. — Не задел вас этот негодяй?

— Ох, да нет, — усмехнулся тот. — Три месяца ты у меня в помощниках, а каждый рад подскакиваешь, никак не привыкнешь. Браслет, Гарри, забыл? Браслет судьбы все беды отводит.

Шериф оттянул рукав камзола и в свете факелов тускло блеснул тонкий золотой обод, охватывающий его пухлое запястье. — Ну, ребята, давайте следующего. Девчонку вот эту, давайте ее сюда, а то мы так до утра не закончим.

Окаменевшую от страха Двенну вытолкнули вперед.

— Двенна из Вересковиц, семнадцать лет отроду, — сообщил один из конвойных. — Поймана за браконьерством.

Шериф нахмурился.

— Погоди-ка… Вересковицы…это оттуда же вроде дед один приезжал пару месяцев назад, с жалобой, что тамошний гарнизон им не дает птицу ловить, нет?

— Точно так, сэр, — подтвердил Гарри. — Вы еще сказали ему, что он, как староста, может подать прошение, чтобы им снова позволили ставить силки, но поскольку деревня наказана, то не раньше, чем через полгода. А он ругаться начал…

— Точно, точно, — закивал шериф. — А они, получается, все равно браконьерствуют? Это никуда не годится. Я же ясно передал…

— Кензи не вернулся, сэр, — сказал Мартин. — Мы ничего не знали о том, что нужно прошение подавать.

Шериф прищурился.

— Ты что, тоже из этих… как их… Вересковиц? Кензи — это дед этот ваш? Староста?

— Да, сэр. Он…

— Вот тебе и раз, — развел руками толстяк. — Гарри, как думаешь, мог он по дороге помереть?

— Не думаю. Вы ведь ему приказали совсем немного всыпать. Не мог он от десяти ударов плетью преставиться.

Шериф почесал в затылке.

— Ну, надеюсь, что так. Хотя ребята говорили, как уезжал, весь серый был и за грудь держался… Эх, ладно. Так что, девочка, ты зачем силки снова поставила? Сказали же вам — не положено.

— У меня мать захворала, сэр, — прошептала Двенна, вцепившись побелевшими пальцами в подол платья и не поднимая глаз. — А на земляной хлеб какая-то зараза напала, его и здоровые теперь еле в рот взять могут, а она и подавно. Я всего одну птичку из силков, что солдаты ставят, взяла, хотела для матери приготовить…

Шериф замахал руками.

— Погоди, погоди! Так это другое дело совсем. Дурачье вы, — обратился он к конвойным. — Чуть из-за вас эту красавицу на виселицу не послал. Тьфу ты! Так она птицу из ваших силков стянула?

— Э… выходит, что так, сэр.

— Дурачье, — повторил он. — Это обычная кража получается, не браконьерство. За такое полагается всего-навсего нос отрезать. Гарри, записал? Ну все, давай, займись ей.