Чистое небо (СИ)

— Именно это тебя смутило, брат? — покачал головой Бирн. — Просто один из слухов про тех, кто не смотрит в небо, в которые верят крестьяне, городская беднота и совсем уж необразованные священники. Известно ведь, что король Диан был кузнецом и его молотом венардийцы куют свои браслеты. Где ты встречал кузнеца, который боялся бы металла?

Конолл смутился, пожал плечами и проворчал, что в подобных вещах особо не разбирается, ученых книг не читал, и что его дело — заботиться о здоровье братии.

— Так что ты это, Дай… Мартин, давай-ка это… рукав задирай, нужно тебе кровь пустить.

Он попробовал было объяснить, что в этом нет необходимости, что он не болен, но травщик был неумолим.

— Кровопускание никому еще не вредило, — заявил он. — Все, давай руку и не трепыхайся.

Мартин позволил Коноллу возиться с ним взглянул на стоящих над койкой библиотекаря с помощником.

— Я сказал правду. Все так и было — венардийцы заставили нас надеть браслеты, из-за которых почти вся деревня вымерла. Кара, Рона с семьей, мои… — Мартин стиснул зубы, с трудом сглотнул. — Мои родители. Лучше бы я не вспоминал.

В горле возник ком, душивший его, не дающий говорить. В глазах нестерпимо защипало, и, как он не старался загнать их назад, по щекам побежали соленые капли воды.

— Простите, — выдавил он. — Я… простите. Сейчас, я…

— Все хорошо, — мягко произнес Бирн. — Тебе не за что извиняться. Если нужно плакать, плачь.

Еще несколько мгновений Мартин пытался сдерживаться, стискивал зубы и сжимал кулаки, но ком душил его все сильнее, слезы текли сами по себе и жгли глаза, и наконец из его горла вырвался полустон-полувсхлип, и он горько заплакал.

В какой-то момент Мартину показалось, что он слышит приглушенный голос Бирна: «Выйдем-ка, незачем у парнишки над душой стоять… Конолл, оставь его, говорю!» и ворчание травщика: «Да сейчас, дай хоть руку ему перевяжу…» Он скорчился на жесткой койке, обхватив себя руками и подтянув колени к животу. Все погибли и лежат в яме на окраине деревни. Все. Отец с матерью. Лечи, Рона, Тэд, Мичил, те люди в сгоревшем доме. И Кара. И Миррен. И… нет, Миррен же умерла еще раньше, умерла от лихорадки и голода. А Двенну искалечили, а потом она сошла с ума.

От рыданий его скрутило, как в приступе трясучки. Венардийцы, чтоб их небо прокляло. Звери. Хуже гоблинов. Все из-за них. Все погибли. Все…

Мартин впился зубами в рукав рясы, чтобы не завыть в голос. Ох, лучше бы не вспоминал ничего. Лучше бы не вспоминал. Перед глазами в размытой красной дымке всплывали лица, домики и башня над деревней. Вереск еще. Там был вереск. Они еще надеялись, теперь, когда гоблинов прогнали, холмы в округе снова зацветут белым, лиловым и розовым.

Не зацветут. Больше ничего не осталось. Ничего и никого.

Через некоторое время отпустило. Мартин вытянулся на койке, дыша глубоко и хрипло, потом сел, набросил на лицо капюшон и попытался прочесть молитву за родителей и остальных. Получалось плохо — мысли разбегались, слова отказывались складываться вместе, а потом раздались шаги. Он поднял взгляд, поспешно сбросил капюшон и вскочил.

— Не бойся, — сказал настоятель. Он стоял и сочувствующе улыбался, пряча руки в рукавах рясы. — Тебе лучше… Мартин? Мартин, это, я так понял, твое имя?

— Да, отец, — пробормотал Мартин и поклонился, прижав руку к сердцу. — Спасибо, отец. Прошу прощения за то, что сорвал вашу встречу…

Старик тихо закашлялся в руку.

— За это как раз можешь не извиняться. Прости меня небо, но наш венардийский брат был довольно… утомителен. Да, скажем так. Утомителен.

Он придвинул стул и уселся напротив Мартина.

— Насколько я понял из слов Бирна, к тебе вернулась память. Он повторил мне то, что ты рассказал ему, но давай-ка проверим, все ли я понял верно. Твое имя Мартин, и ты жил в карлейнской деревне… — настоятель прищелкнул пальцами.

— ВВересковицах, отец. — подсказал он.

— Да, верно. У вас стоял отряд гоблинов, который потом прогнали венардийцы. Они обращались с вами жестоко, а под конец обманом заставили надеть браслеты, от которых потом погибла вся деревня.

— Не вся, отец, — поправил Мартин тихим, все еще охрипшим от слез голосом. — Несколько человек остались в живых, но солдаты убили их. Меня, наверное, приняли за мертвого и бросили в яму вместе со всеми.

Настоятель, хмурясь, кивнул.

— Тебе удалось выбраться из общей могилы и добраться до наших краев. До Изумрудной чащи, если быть точным. И там ты повстречал фаэйри, которые избавили тебя от браслета и указали дорогу из леса.

— Да, отец.

Снова тишина. Старик, хмурясь, поглаживал заросший белой щетиной подбородок и постукивал пальцами по подлокотнику. Ступая тихо, почти неслышно, вошел библиотекарь и встал за спиной настоятеля.

— Вы не верите мне, — наконец проговорил Мартин. — И Бирн тоже не верит. Но отец, я клянусь…

Тот остановил мальчика поднятой рукой.