Чистое золото

Тоня и Толя поглядели друг на друга и тоже засмеялись.

- А ты хочешь танцевать? - спросил Толя.

- Нет, не хочу. Я хочу…

И Тоня вдруг так ясно поняла, чего она хотела весь день сегодня и весь вечер, точно кто - то внятно шепнул ей на ухо: «Да, сделай это».

- Я знаю! - быстро сказал Толя.

- Ну, скажи…

- Ты хочешь пойти сейчас в Белый Лог.

- Да… - немного растерянно произнесла Тоня. - Как ты узнал?

- Пойдем!

- Зачем же… Как же ты уйдешь? Я не хочу, чтобы из-за меня ты праздника лишался. Такой вечер раз в году бывает…

- Пойдем! - повторил Толя.

И Тоня почувствовала, что обидит его отказом, что вечер, который бывает раз в году, покажется ему испорченным, если она уйдет одна.

- Ну хорошо. Я только маме скажу, чтобы не дожидалась меня.

Тоня шепнула матери, что хочет пойти прогуляться, и Варвара Степановна не спросила ее, с кем она идет и куда, а сказала только:

- Платком покройся. Холодно.

Когда они выходили из зала, музыка стала затихать. Прекратился широкий, торжествующий шум ветра, и последние разрозненные звуки медленно реяли, как сухие листья с завернувшимися краями.

Тоня сбежала с лестницы, в раздевалке выхватила шубу из рук Анатолия, кое-как повязалась платком.

- Идем же скорее!

Толя, застегивая полушубок, спешил за ней. В тамбуре они столкнулись с какими-то людьми. Тоня не обратила на них внимания, но Анатолий на секунду задержался, взглянув на высокого человека в дохе. Он хотел даже заговорить с этим человеком и дотронулся до его рукава, но тот не заметил робкого жеста и, громко разговаривая со своим спутником, вошел в школу.

Тоня позвала товарища, и он кинулся догонять ее, но оживление юноши пропало, и тень легла на его лицо.

Глава четвертая

Тоня молчала. Так величава была широта и тишина ночи, с такой огромной высоты светила холодная луна, что говорить не хотелось.

Они прошли мимо клуба, мимо заборов и спящих домов. Наезженная дорога четко виднелась на снегу. Она вывела Тоню и Толю из котловины, где стоял поселок, нырнула вниз, а когда выпрямилась снова, огни прииска спрятались за горой.

Анатолий еле поспевал за Тоней. А ей все казалось, что они идут слишком медленно.

- Смотри, - сказала она обернувшись, - дорога бежит, правда?

- Бежит.

- А луна?

- И луна бежит. Да как быстро!

- Побежим и мы!

Они побежали, и белые холмы за обочинами двинулись навстречу им.

Тоня легко неслась вперед, Анатолий держался сзади. Он забыл неприятное впечатление от встречи с человеком в дохе. Радость наполняла его сердце. Казалось ему, что лучше ничего не было в его жизни, чем этот бег под высокой луной по снежной дороге за милой девушкой.

У леса Тоня остановилась и, споткнувшись, чуть не упала. Толя поддержал ее:

- Устала ты. Посиди, отдышись немного.

Он подвел Тоню к большому, заметенному снегом пню.

- Сейчас снег смахну… Теперь садись.

Они отдыхали недолго и вступили в лес. Здесь было темнее. Деревья жались друг к другу по сторонам дороги. Большие ветви их были недвижны, словно не могли пошевелиться под снежным грузом.

- Ты не боишься? - спросил Толя.

- Конечно, нет! А ты? Может быть, тебе страшно?

Тоня быстро взглянула на спутника. Не обиделся ли он? Нет, Анатолий улыбался.

- Мне-то стыдно было бы бояться. А я вот подумал, что какая-нибудь столичная девушка здорово струхнула бы. Лес тут у вас серьезный!

- Тайга! Ты в Ленинграде, наверно, только в книгах про нее читал.

- Читал, конечно… И я рад, Тоня, что увидел ее своими глазами!

- Рад! Ты еще тайги по-настоящему не знаешь! Тут ведь заблудиться ничего не стоит. Один мальчишка неделю блуждал. Он медведицу видел. На землю лег, она его обнюхала и не тронула. В Шабраки весь голый пришел, так ободрался в тайге… Здесь только такие, как Ион, ходят - не боятся.

- Это кто - Ион?

- Старик-хакас, охотник.

- Тот, что в школу приходил к Надежде Георгиевне?

- Он самый.

- Он и тебя знает. Еще сердился, что ты давно у них не была.

- Да… С осени не была в этих краях.

Тоня опять умолкла, и Анатолий не начинал разговора. С полчаса еще шли они лесом, потом поднялись на крутой холм и увидели деревню. Она чернела в логу между горами. Редкие огни слабо светились в окнах.

Тоня снова заторопилась. Они спустились с холма, прошли мостик и свернули с пустынной главной улицы в тупичок.

Домишко приютился около трех огромных елок. В палисаднике стыли оголенные кусты.

Тоня толкнула калитку, вошла во двор и приникла к окошку.

- Не спят, - сказала она почему-то шопотом. - Свет есть. Пойдем.

Они остановились в темных сенях. Из избы слышалось бормотанье. Голос был детский. Ребенок не то напевал, не то читал по складам.

Тоня решительно застучала в дверь. Бормотанье оборвалось.

Что-то загремело, и женщина спросила из-за двери громко и тревожно:

- Кто там?

- Тетя Даша, откройте. Это я, Тоня.

Дверь открылась. Тоня и Толя вошли. В комнате было полутемно, а от густого пара, что ворвался с ними из сеней, и вовсе ничего не стало видно.

- Что это ты выбралась в такую пору? Да еще в праздник! У вас там, небось, гуляют сегодня… А у нас веселье плохое. Видишь?