Чистосердечно привирая

– Не вопрос, – согласилась я. Но дети непременно хотели, чтобы их укладывала «плохая мама-попа». Судя по крикам, доносившимся сверху, мне с уборкой перепала более приятная работа. Я дождалась, что Леандер покакал (мандаринка опять не вышла), уложила его в колыбельку и принялась убирать. Уборка может принести большое удовлетворение, потому что каждое действие приводит к улучшению. Я поставила книжки с картинками на полку, игрушки разложила по коробкам, отскребла грязь с кухонного стола и Финнова стульчика, загрузила и включила посудомоечную машину, выдраила руками четыре грязнющие кастрюли (все со шпинатом), протёрла рабочие поверхности и отмыла плиту. Поскольку сверху всё ещё доносился рёв, а Леандер продолжал что-то лепетать в своей колыбельке, я достала из кладовки пылесос, пропылесосила диван и пол, удалив килограммы раздавленного печенья, и отскребла с потолка окаменевшие остатки жаркого из булгура. Результат был потрясающий, и к тому же выявился замечательный побочный эффект: мой пульсометр показывал сто двадцать два удара в минуту.

Когда я убрала пылесос обратно в кладовку и собралась начать мытьё (большая часть грязи въелась в пол и пылесосу не поддавалась), зазвонил мой мобильник.

– Ну? Как у нас с бегом? – осведомилась Карла.

– Ох, бег… Ну, я ещё к нему не приступила, но мой пульс…

– Ханна! Старая ты Брюква! Никаких отговорок! Ты тут же натянешь кроссовки и побежишь вокруг квартала! Бега вполне достаточно, если твой пульс будет около ста двадцати!

– Но…

– Никаких «но»! – строго оборвала меня Карла. – Ты же не хочешь сегодня тучек в календаре?

Нет, я, конечно, не хотела. Ужас – тучки в календаре – как я это переживу?!

Я вздохнула.

– Уже темно, Карла.

– Ничего страшного, – ответила Карла. – На улицах горят фонари.

– Но мне ещё надо сварить суп…

– Хоп, хоп, хоп, натягивай кроссовки, Брюква! – взбодрила меня Карла. – Подумай о Борисе!

– Извини, – сказала я Тони, которая с поникшей головой и потухшим взглядом спускалась по лестнице. – Прости, мне надо идти. Но мыльная вода ещё тёплая…

– Хорошо, спасибо, – рассеянно ответила Тони. – Возможно, я потом ещё приму ванну. Просто сначала мне надо найти проклятого хомяка. Ты случайно его не видела?

Я покачала головой.

– В кладовке как-то странно пахнет. Может, он там спрятался?

– Нет, – сказала Тони. – Вонь осталась от бутылки с молоком, которая протекла там на рождество. Разлагающийся хомяк пахнет по-другому, можешь мне поверить. Кроме того, он пропал только сегодня. Ах, Ханна, побудь ещё немного! Мне бы так хотелось поговорить со взрослым человеком!

– Прости, не могу, – ответила я. – Мне действительно надо…

– Ладно, – вздохнула Тони и сделала неописуемо печальное лицо. – Вряд ли мы мирно посидим, я снова начну орать, поэтому иди себе спокойно. По крайней мере одной из нас предстоит приятный вечер.

Я была уверена, никакого приятного вечера мне не предстоит, но тем не менее оставила Тони одну. На ступеньках крыльца я чуть не налетела на Юстуса, её мужа. Слава Богу! Теперь Тони не останется в одиночестве.

Юстус обрадованно чмокнул меня в щёку.

– Привет, Ханна, старая ты карьеристка! Мы с тобой вечность не виделись!

– То же говорит Тони и о тебе, – сказала я. Мне полегчает, если я скину Тонины проблемы на него.

– Да, я знаю. Но сейчас в канцелярии дурдом, – ответил Юстус.

– Здесь тоже, – возразила я. – Когда ты в последний раз видел своих детей в бодрствующем состоянии?

Юлиус засмеялся.

– Маленькие сорванцы всё время бодрствуют! Чтобы по утрам я был не совсем разбит, я сплю сейчас в комнате для гостей. Но даже там слышен рёв! Я тебе скажу, с такими маленькими детьми никогда не будешь скучать. Могу только рекомендовать!

– Тебе не кажется, что Тони тоже охотно выспалась бы ночью?

– Разумеется, охотно бы! Но в настоящий момент об этом нечего и думать.

– Разве что ты будешь вставать вместо неё, – сказала я. Чёрт побери.

– Я бы это делал, но я же не могу кормить. И в отличие от Тони мне надо быть в форме на следующий день. Я ведь зарабатываю нам на жизнь, а на троих детей надо довольно много. Прежде всего потому, что когда-нибудь они вырастут, и им понадобится приличное образование.

– Да, – сказала я. – Знаешь, я спрашиваю себя, так ли уж Тони с тобой повезло. Возможно, она себя тоже об этом спрашивает.

– Сомневаюсь, – откликнулся Юстус. – Честно говоря, я не думаю, что она вообще о чём-нибудь себя спрашивает. Она постоянно жалуется, что ей не с кем поговорить, а когда заводишь с ней разговор о мировой политике, например, о Шароне, она начинает интересоваться, где это находится.

– Это лучше, чем если бы она спросила, в каком фильме он играет. – Мой мобильник пискнул. Карла прислала смску: «Хоп, хоп, хоп, старая Брюква, прыгай в кроссовки!»

Мне надо было идти.

– Поищи хомячка, – сказала я Юстусу и пошла к машине. С переднего сиденья мне улыбался ящик с капустой, луком, сельдереем и помидорами.

Да, жизнь была прекрасна, а вечер только начинался.

Дома за кухонным столом сидели Хелена, Филипп и мама. На столе лежали карты Таро. Мама страстно обожала Таро – она была уверена, что является настоящим медиумом.