Чистосердечное признание или Похождения борзописца, которому не сиделось на месте

Выйдя из аудитории, я внимательно перелистал зачётку, и, увидев отметку «русистки» понял: сдал экзамен за курс выше, чем тот, на котором числился.

До сих пор иногда с грустью думаю, как много потерял, не занимаясь всерьёз. А что было бы, окунись я в эту пропасть знаний? Ясно одно: тогда жизнь, скорее всего, сложилась бы по-другому. И уж во всяком случае, не написал бы эту книжку.

Между тем, впереди поджидал готовый захлопнуться капкан.

Уроки старославянского

Преподавательница старославянского языка производила на мужчин неизгладимое впечатление. Во время приёмных экзаменов я случайно познакомился с абитуриенткой – её родственницей. Она рассказала, что прекрасная старославянка не замужем, и одна воспитывает ребёнка. И такая замечательная женщина нежданно-негаданно стала врагом.

На занятии проговорился, что дедушка учил меня старославянскому. Преподавательница одобрительно улыбнулась и дала текст, который надо было прочитать вслух и перевести. Но со временем дедушкины уроки выветрились из памяти. В глазах старославянки сверкнули молнии, однако гроза пока не разразилась.

При первой попытке сдать зачёт привычно списал ответ с учебника, а прокомментировать его не смог. При второй, только начал искать нужную страницу, как строгий голос произнес:

– Шпагин, уберите учебник за пазуху. Приходите, когда всё выучите.

Гроза разразилась на третьей попытке. Едва я успел присесть, как старославянка громко и раздельно, чтобы все слышали, сказала:

– Опять с учебником! Как не стыдно? Вы – журналист, взрослый человек, у вас есть жена и ребёнок…

Откуда и, главное, зачем она узнала, что у меня есть жена и сын? Я сорвался и ответил так же громко:

– А вы – кандидат наук, тоже взрослый человек, и у вас тоже есть ребёнок!

Старославянка схватила зачётку и крупно вывела жирную «двойку».

Ах, какой тут был скандал, который, впрочем, не вышел за пределы аудитории.

Вскоре представился случай парировать удар. В фойе Дома журналиста неожиданно увидел старославянку с неизвестным кавалером. Девушка тоже меня заметила и игриво произнесла:

– Оказывается, сюда моих учеников пускают!

Я попросил администратора проверить у сладкой парочки билеты, так как вход в клуб посторонним не разрешался. А если билетов нет, пусть покинут помещение. Администратор тут же переговорил с ними. Увидев, как менялось выражение их лиц, я сказал: «Ладно, пусть остаются». И они остались. За какую мзду – не ведаю.

Месть была сладкой, но проблема оставалась. Ставить в зачётную книжку двойку не полагалось. Однако теперь каждый экзаменатор видел, с кем имеет дело, и мог поступить со мною, как вздумается.

В конце концов строптивая девушка то ли заболела, то ли ушла в отпуск, и её заместила другая, вполне нормальная. Раскрыв зачётку, она удивленно вытаращила глаза, рассмеялась и поставила зачёт. Никаких вопросов ни по старославянскому, ни про появление двойки задавать не стала.

Операция «Плотогоны»

Жизнь заочника нелегка. Очень хотелось отдохнуть, а заодно посмотреть, как «простые» люди живут – часто вспоминал экскурсию по Тверскому краю. И вдруг студент Валя Долгополов говорит:

– Ребята, есть шикарная идея съездить на Север, а в Москву вернуться по воде, на плотах. Да ещё деньги за это получить!

Группа товарищей сходу обсудила предложение, единогласно проголосовала «за». Операцию «Плотогоны» приурочили ко времени летних отпусков. Каждому из заочников по месту работы полагался кроме очередного, ещё один учебный отпуск. Если соединить их вместе, получалась кругленькая цифра. Договориться с начальством особых проблем не составляло: тем, кто учился без отрыва от производства, всегда шли навстречу. Наметили маршрут: поселок Неверов бор на Вологодчине – здесь к началу сезона собирались сплавщики.

Поселок оказался невелик. Рядом – высокие подпирающие небо деревья, чуть поодаль – непроходимое болото. По ночам оно оживало: в наступившей тишине было слышно, как тяжко вздыхала трясина, громко кричали встревоженные птицы. Чем не пейзаж из «Собаки Баскервилей»?

Нас пустили жить в просторный сарай, но этим гостеприимство и ограничивалось. Зато мы сразу сдружились с другими плотогонами. Некоторые из них вообще не имели постоянной работы и переезжали с места на место. Сплав был им по душе – дело хорошее, заработки неплохие. У «кочевников» формировались свои взгляды на жизнь. Слово «бомж», по-моему, тогда ещё не придумали.