Чистовик

— Впервые. Ну что вы в самом — то деле? На часы смотрите. Нужно успеть всё плохое в этом году оставить. А завтра день рождения праздновать будем. Так? Так!

Вроде их отпустило немного. Смотрю, начали разговаривать меж собой.

— Картошка же в духовке. Нюр, сбегай, погляди.

Когда ароматная картошечка очутилась на столе, мы подняли свои рюмки.

— Ну что дети мои, — я по очереди посмотрела на каждого — Вы не представляете, какой сегодня мне сделали подарок. Самый лучший подарок для матери на свете. Это видеть своих детей. Спасибо, — от волнения горле сковало спазмом.

Хоть бы сейчас чего лишнего не сказать, да не расплакаться. Я на секунду закрыла глаза, глубоко вдохнула и:

— Будем.

Осторожно чокнулась с каждым и опрокинула рюмочку в рот.

— Ребятки, пора телевизор включать. Пока суть да дело, уже и новый год.

Под бой курантов я просто молча молилась. Благодарила всех святых, которых знала, что дали мне увидеть своих детей живыми.

— Ну что, братва, петарды будем запускать? — Андрей достал из дорожной сумки какую — то коробочку.

— Ура — а — а — а — а. Идем! — Нюра словно юная девица радостно подпрыгнула на стуле.

— Мам, ты с нами?

— С вами. А чего мне здесь одной сидеть? Хоть вблизи погляжу, что это за чудо такое, — внезапно согласилась я.

Мы шумно одевались и толкались в маленьком коридорчике.

А когда петарда эта начала стрелять вверх, я поначалу испугалась. А потом ахнула: — «Красота — то какая!»

Хоть на старости лет увидела.

В подъезд ввалились вместе с соседями сверху.

Мы уже входили в квартиру. Я ждала, пока все войдут, придерживая дверь.

За моей спиной раздался звук открываемых замков. Я обернулась. На меня из — за чуть приоткрытой двери смотрела Антоновна, моя соседка.

Еле заметная улыбка пробежала по её губам:

— Твои приехали, — она просто констатировала данный факт.

Она вздохнула, меж бровей пролегла складка, взгляд опустился на пол.

— Приехали, — неожиданно тихо подтвердила я.

И почему — то мне стало так неловко за эту неожиданную радость. Хотелось отвести взгляд, уйти, чтобы не видеть её одиночества. Хотя и сама ведь буквально недавно едва не скулила в темноте от тоски.

— Приедут, Антоновна. Обязательно приедут.

Соседка лишь покачала головой и скрылась за железной дверью.

Войдя в дом, я села, не раздеваясь, в коридоре. Было горько за Антоновну, ведь много лет знали друг дружку. Сколько раз поддерживали в отчаянии, в беде, радости. И вот сейчас мне бы очень — очень хотелось дать ей хотя бы частичку своего счастья. Да ведь не могу.

Внезапно, под порывом чувств, я достала сотовый из кармана, нашла номер дочери Антоновны, и нажала кнопку вызова.

Долго шли гудки. Так долго, что внутри меня уже начали одолевать сомнения, правильно ли я поступаю? Может просто сбросить звонок?

— Аллё, — мне наконец ответили.

— Лида, это соседка твоей матери.

— Угу, узнала. Случилось чего? — голос был каким — то отстраненным. Я не чувствовала, что она искренне переживает за состояние своей матери.

— Лид, навести маму.

Но почему мой голос был таким дрожащим и просящим? Почему я словно вымаливаю для еще одной матери хоть каплю надежды на встречу со своим ребенком. Нужно быть жестче! Нужно…

Внезапно телефон из моих рук отобрали. Я подняла голову и увидела, как Димка уже подносит его к уху.

Каким — то неестественным низким басом он сказал:

— Слушай сюда. У тебя сутки приехать к матери. Иначе я отожму эту хату. Заглохни. Я сказал, ты услышала. У тебя сутки, — и он просто прервал разговор.

А потом и вовсе отключил мой телефон.

Я смотрела на него, не двигаясь.

— Ди — и — и — м — наконец жалобно произнесла я — Зачем я это сделала, а?

— Мать, я сам в шоке. Ладно ты, можно списать на старость, болезни всякие. Но я! Взрослый, серьезный человек.

А потом он засмеялся. Да так громко и задорно, что к нам вышли остальные.

— Ну мамка, вот вычудила, — едва успокоившись, наконец сказал сын.

Я же сидела, с полуулыбкой на губах. А и пусть! Сделала и сделала. Может действительно повидаются. Что — то Антоновна сдала в последнее время.

*

Мы снова сели за стол. Теперь пили чай, заваренный с травами.

— А ну доставайте телефоны, показывайте фотокарточки, или как они теперь называются. И рассказывайте. Подробненько про всех рассказывайте. Давайте по старшинству, чтоб никого не обидеть. Очки мои только подайте, вот они на трюмо лежат.

Дети сели ближе ко мне.

Нюра, тоже одев очки, начала с улыбкой показывать и рассказывать.

Божечки! У неё трое детей и двое внуков. Это что же получается, что я прабабушка?

— Ты мне, Нюра, фотографии эти вот сюда на стену повесь. Слышишь? Что это за мода такая смотреть родных в телефоне? А так подойду, посмотрю на всех внимательно.

Я провела по её волосам с проседью.

— Как же ты на бабушку похожа. На свекровь мою.

— Да ты каждый раз это говоришь, — улыбнулась Нюра.

— Нужно же хоть о чем то говорить, вот и несу абы что… Ладно, следующие фотокарточки показывай.