Чистые души. Книга 1 (СИ)

— Да нет, подходит внешность. Как раз, умом работаешь. Только культуру сеешь, а не нефть добываешь.

— А вы, значит, выросли на реке Таз? — спросил Семен, про себя удивляясь, как легко спутник с ним общается, наверное мало грехов за душой, если нет ни страха, ни опасений.

— Да, родился в стойбище. Отец там жизнь прожил, рыбаком на рыбзаводе работал. Хороший у нас рыбзавод, по всей стране рыбу посылаем. Очень ему нравилась такая работа и река нравилась.

— А вы? Почему уехали из стойбища? Сейчас-то вы живёте в городе?

Мужчина пожал плечами:

— Пятками вперед никто не ходит. Так уж сложилось. Не осталось семьи. Иногда езжу, в гости, крови зов чую, тянет, но места там мне уже нету.

— А много стойбищ осталось у реки Таз?

— Да осталось еще… там летом много людей бывает, кто рыбу ловит, кто ищет что. А зимой пусто. От Газ-Сале, до Красноселькупа почитай, триста километров вверх по течению ни одного поселка. Вот так. Раньше было больше, Сидоровка, Мунгуй, еще другие были. Теперь уже все, нет их.

— А про острог Рачительный слышали?

— Как не слышал! Слышал. Его тоже многие искали. А вы его ищите, да? Из-за него в Уренгой? Ну так я вам скажу, поздно вы сунулись. Зимой туда ходить трудно. Снег, холод, бури. А вот летом да, многие ищут. Там на реке Таз была раньше Сидоровка, вот, около неё нашли старое городище, говорят это он и был — Рачительный. Да, некоторые так говорят… а другие говорят, провалился он, сквозь землю в нижний мир ушёл.

Вячеслав вдруг нахмурился и поглядев в окно, замолчал. Там, за стеклами лежала тьма и снежное поле, и только лента дороги светилась огнями проезжающих машин. Семен ясно ощущал его страх — страх человека перед неведомым.

Он чуть шевельнул руками и машину тут же наполнило теплом. Знак вычерченный им принес покой и расслабление. Главное не сделать линии через чур яркими, иначе человек слишком расслабится и будет как пьяный.

— Так что говорят про острог? Расскажите!

— Острог, острог! Почему ж острог-то? Это сперва был острог, а потом фактория стала, а затем город. Говорят, по старым временам был большой город. Потом там зло случилось…

— Зло?

— Да я ж не знаю. Говорю, что слышал! Кто знает что там было. Столько лет прошло, одни легенды остались. Может там и ничего не было. А может и острога этого не было. Только место там дурное. Говорят, если пойдешь туда с чистыми мыслями, всё будет хорошо. А если на душе черно, пропадешь. Вот ходят слухи, потому, что река пустует вся. Мало народу живёт, а где мало людей, там нечисть заводится, из под земли лезет.

Закончив, мужчина погрузился в угрюмое молчание и только когда подъехали к мосту через реку Пур, за которой горели огни Уренгоя, сказал:

— Ты послушай моего совета: друзей навести и назад поезжай. Не ищи беду на свою голову. Там в тундре что-то странное творятся этой зимой. Столбы на небе багровые, будто кровь разлили. Не ходи туда.

Вячеслав высадил его в Уренгое у магазина «Барс», попрощался и уехал. Осмотревшись, Семен направился вперед, прямо по улице. Мимо ледового дворца, к окраине. Город и впрямь был небольшим, несколько домов и он оборвался.

Вдоль дороги, налево, видны были коттеджи, а прямо перед ним изгибалась труба теплотрассы и уходила вперед. Далеко, на горизонте сияли огни аэропорта. Семен прошел через сумрак и оказался дальше них, в поле.

Ледяной ветер хозяйничал тут не встречая никакой преграды. Редкие деревья едва были выше человеческого роста и их скудные ветки не могли стать серьезной преградой ветру. Тьма лежала перед ним, расстилаясь до самого горизонта над пустой тундрой.

На многие километры ни жилья, ни огонька. Семен шагнул далеко вперед, в белую тишину, сам стал полутенью, дымным силуэтом и позволил ветру нести себя, как сухой лист. О, ветер, помоги, укажи дорогу! Где находится заброшенный город? Где следы Прохора?

Когда он поднялся так высоко, что земля внизу стала похожа на лист бумаги с нарисованными полосками деревьев, далеко впереди появился проблеск тепла. Там горел огонь, разрезая холод морозной тундры тонким лучом. Семен перенесся к нему и опустился на землю так и оставшись в сумраке.

Перед ним лежало стойбище. Три островерхих чума, рядом нарты. Собаки, почуяв его, не залаяли, а скуля убрались подальше. Семен подошел к первому чуму и заглянул внутрь. У очага ужинала семья. Никто из них, ни ребенок, ни старик не заметили его. Так же, через сумрак он вышел наружу.

Во втором чуме тоже горел очаг и люди занимались своими делами. Семен покинул и его и вошел в последний чум. Едва он преодолел стену, как в лицо ему крикнули:

— Йолым алын адалык!

— Я не дуэнтени… не лесной человек, или медведь, чтобы послушаться такого слова, — ответил Семен, разглядывая бросившего ему вызов. — Ты ведь сказал мне, чтоб я убирался и шел своей дорогой? Так говорят медвежьему духу. Я не он. Здравствуй, шаман.

Мужчина стоял напротив него тоже, в сумраке.

— Да, ты не дуэнтени, раз не послушал моего заветного слова, но ты не хусэгдени, не обычный человек. Ты понимаешь древний язык. Кто ты? Дух хранитель? Или сам Нуми?