Чистые пруды (сборник)

– Дорога тебя ждет, счастлив будешь, долго жить будешь, дай денежку, еще погадаю, все расскажу, правду скажу… – Глядит на меня цыганка – пыльная, что дорога, темная, что мощи. Лохмотья на ней – синие, желтые, красные – полевые цветы в засуху. – Невеста ждет тебя, красавица с приданым, дай денежку! Ну, дай же! Не дашь? Смерть ждет тебя! – вскрикнула и рассмеялась чистым детским смехом.

_____

Ушел поезд, только фонарь мигает в хвосте, утопая в черной дыре ночи. Я остался совсем один на глухой российской станции. На стене – последний царь. Внизу – чудище-самовар и стадо стаканов. Сонный буфетчик, провонявший махрой и водкой, глядит на меня осовело. Высокие окна схвачены утренней бледностью. За окнами бежит дорога, пахнет росой и железом. Дальше, в синеве леса, чуть краснеют жесткие кудри дерев. Раннее утро в уездной глуши начала века…

_____

Я разбросал крошки хлеба на окне, чтобы приманить голубей. С какой настороженностью приближались они к «источнику жизни»! Каждую крошку они покупали ценой потрясения… Но ведь в каждой крошке хлеба – крылья, сердце, глаза, в каждой крошке – жизнь! И они слетаются к окну, дрожа мелкой предсмертной дрожью. У них нет выбора.

_____

Ночью, в полубреду, показалось, будто дверь в комнату настежь, за дверью – черно, огонь, туман, звезды… И вдруг, как в луче прожектора, стол, уставленный яствами: куличи, занесенные сахарным «снегом», яйца крашеные и бутыли с причудливыми пробками… Пасхальный стол начала века… А тут еще колокольный звон да полыханье свечей на улице… Еще живы царь с царицей, еще засилье купцов и дворян на Девичьем кладбище… Революция только начинается – слабым, далеким голосом. «Отречемся от старого…»

_____

Все простил Лев Толстой Хаджи-Мурату, Наполеону – ничего, потому что Хаджи-Мурат разбойничал от души, Наполеон – от ума.

_____

В дневнике Жюля Ренара много остроумной печали и поверхностной глубины.

_____

Чуть бы снять лаку, чуть бы взлохматить живопись Брюллова. Вот был бы художник!

_____

Однажды кто-то принес художнику Александру Иванову тетрадь удачных карикатур. Иванов долго их рассматривал и вдруг, подняв голову, промолвил: «Христос никогда не смеялся».

_____

Близится гроза, горячий ветер гонит пыль и листья.

_____

Вдруг молния рассекла небо, и покатились с грохотом деревянные шары грома. Первые капли слезят стекла окон, за ними вдогонку бегут другие, стучат, разбиваются с разбегу… Но вот сквозь дымную пелену прорезался луч. Ни грома, ни молний, и дождь на исходе. Распахнул окно, оттуда нездешняя сумасшедшая свежесть! Радуга обвила небо девичьей лентой. Солнце греет глаза, грудь распирает надеждой…

_____

Нет, не променяю мое сегодня на милое, тухлое детство в старом Петербурге. Зимний вечер, окно, занесенное снегом, извозчик, фонарь. А вверху – черный колпак чухонского неба в бисере звезд. О тесный, обманчивый мир Андерсена и братьев Гримм… Дремучий лес, Красная шапочка и бабка с пилою зубов…

_____

Лев Толстой, умирая, пальцем писал по одеялу. Неужели не сохранили эту – самую подлинную из его рукописей?

_____

Врубеля в летний июньский день в черной, прогретой солнцем карете увезли в сумасшедший дом. Там большие зеленые мухи бьются о стекла окон, за окнами сад, где на жестких скамейках – «испанская знать» в колпаках и халатах.

_____

Карету мне, карету… «скорой помощи»!..

_____

Чехов тревожит душу.

Достоевский – дух.

_____

Картина Дега. Упрямые, давно умершие танцовщицы, окутанные дымкой юбочек, прочно стоят на полупальцах. Сияет старинный паркет. За широким окном лежит давно умерший белый зимний пейзаж старого Парижа.

Тишина, чистота, безнадежность.

_____

К «Фаусту» написали музыку, его поют.

К «Братьям Карамазовым» музыки не напишешь.

Россия и Запад.

_____

Тютчев не мог простить природе равнодушия к человеку: сотворила и забыла.

_____

Утомительный, назойливый пафос. Не литература – а партитура. Ромену Роллану очень мешает музыка.

_____

Я очень люблю тихую, ясную жизнь.

Я очень люблю грозную литературу.

_____

Обыкновенные сюжетики: вдовушка, чья-то женитьба, родители художника… А ведь страшнее «Гибели Помпеи» и «Медного змия». Вот она какова – «нервная система» Федотова.

_____

Старая горилла глядит на меня сквозь чащу седых бровей. В глазах – тяжкая обида живого предка, не вышедшего «в люди».

_____

Всего-то горстка – мои «сочинения», спички довольно, чтобы ушли дымом… Прощайте, милые, может, и встретимся… дымами. И уж тогда про себя каждый: «Боже мой, да где же видались?» И хлынут слезы, и смокнет дым мокрой сединой грязи.

_____

Погасла рождественская елка, и пошел от нее дымок – тоненький, тяжкий, точно в церкви. И уходим мы в детскую – гуськом, грустные, и долго не можем заснуть. В темноте сочится седой свет луны в промерзшее, отяжелевшее стекло. Детство совсем не счастливое, оно очень грустное. У всех. Его называют счастливым за чистоту грусти.

_____