Чистые воды бытия

Это потом уже, позже намного, мне довелось почувствовать на собственной шкуре тяжесть газетного дела во всех его ипостасях. Напитаться редакционным духом и очернить руки типографской краской, принимать, как новорождённого, выпуск очередного номера, готового прямо к рассвету нового дня. Но всё выходило как-то слишком обыденно, а мечталось-то ощутить того смешения чувств новизны, тайны и предопределённости. Утерянного по недоразумению, так казалось… да и по сию пору кажется точно так!

…Но мнится всё, как услышишь однажды поутру шуршание в почтовом ящике на двери, а там…

— Старая газета?

— Новая старая жизнь…

Весь в розовом рассвет…

Весь в розовом рассвет. Ручьи теней струились от горизонта, устремляясь в никуда, к бездне полудня, где пересыхали, и, обращаясь в точку, исчезали вмиг, в миг, сходный с тем, что надобится вееру ресниц, дабы освежить взгляд.

Округа согревалась понемногу на медленном огне весеннего солнца. В небе не было ещё той бездонной голубизны, что ожидается от сей поры, но одна лишь безмерная бледность, которую скрашивали чахоточный румянец утренней и вечерней зорь.

Казалось, мир находится на пороге того времени, когда во всяком «как-нибудь после» очевидно и отчётливо слышится «никогда». Пугает ли это? Не уверен, ибо не верится, по всей видимости, никому. Таковы они, странности бытия…

Летящая мимо муха кажется теперь недоразумением, появившийся ниоткуда комар, что вьётся над сосновой веткой дымком потухшей свечи, словно бы только чудится. Да в меру ли тех чудес с потрясениями, не хватила ли весна лишку?! Неужто не в её силах было сделаться разом тою прелестницей, в венке из цветов, предвкушением встречи с которой напрасно истрачена добрая половина зимы? Почто шаткость в походке, неуверенность в манерах и собственно себе самой? Не снесла возложенных на неё надежд, как напраслины, не иначе.

Весь в розовом рассвет. Горка из зефира облаков в хрустальной вазе небес вызывает улыбку и проступающая на губах от того сладость не кажется неуместной или преждевременной.

Так вот она — весна. Она не в буйстве и яркости зелени, но в предвкушении, что куда как обширнее того, что случается в самом деле.

Весь в розовом рассвет…

Для отдыхающих…

— Не трогай! Это для отдыхающих!

Очень часто, собираясь потянуть на себя дверь некой едальни, я вспоминаю эту фразу, и отдёргиваю руку, благоразумно рассудив перетерпеть голод или жажду до лучших времён, либо до дома. Ну, а ежели и тех, и другого ждать слишком долго, обхожусь извечным, проверенным сочетанием хлеба и воды, а подчас, если повезёт, — белого молока и тающего во рту, белоснежного же, лёгкого хлеба.

В пору гласности и негласного, но ощутимого разрушения нашей страны, когда была потеряна навсегда любимая работа, а с нею и распланированное на годы вперёд будущее, я познакомилась с лётчиками малой авиации. Ребята совершали полёты над полями, рассыпая удобрения и средства для борьбы с вредителями, — в зависимости от времени года. Мне было интересно сопровождать эскадрилью, знакомиться с новыми местами и людьми, пока однажды, спутав мой интерес к миру с личным, между мной и одним членом экипажа не возникла ссора, после которой он отвёз меня в лес, где высадил, и, хлопнув дверью машины, скрылся.

Подозреваю, что поглядывая в зеркало заднего вида, несостоявшийся герой-любовник злорадно хохотал, подозревая во мне растерянность. Но я была б не я, если бы тратила время на подобные вещи.

Оглядевшись по сторонам, я отыскала протоптанную тропинку, порешив, что если она не заросла, то доведёт-таки куда-нибудь. Так и произошло. Довела! Затёртая шагами нить дорожки привычно юркнула под калитку чёрного хода турбазы, и мне ничего не оставалось делать, как последовать за нею, идти в обход было далеко. Только вот пробираться пришлось не понизу, по-кошачьи, а через верх, потому как дверца была заперта на коричневый от ржавчины, будто бы сделанным из дерева замок.

Оказавшись на территории, я отправилась на поиски столовой, и очень скоро она нашлась, но не по аромату свежевыпеченных ватрушек, а по запаху горячих вафельных полотенец, коими обматывают ручки гигантских алюминиевых кастрюль с чаем, дабы сдвинуть их с не менее громоздкой плиты.

Зайдя вовнутрь, я прямиком направилась на кухню. Юркий, субтильный поварёнок в колпаке набекрень и с карандашом, заправленным за ухо, легонько хлопал себя тетрадкой по лицу, словно стараясь что-то вспомнить.

— Мухи замучили? — вместо приветствия поинтересовалась я, и парнишка, как выяснилось позже — шеф-повар заведения, весело рассмеялся:

— Ага! Нет! Думаю просто!

— Как из килограмма мяса сделать котлет на всю смену?

Парнишка поглядел на меня, и, кивнул:

— Почти!

Как оказалось, он не врал. Студенты кулинарного техникума проходили практику, работая на кухне турбазы, заодно постигая все тонкости поварского искусства, главной среди которых была урвать побольше себе, сохраняя видимость полноценного трёхразового питания отдыхающих.