Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

– Можешь не беспокоиться искать мне это клятое корыто, ты, свинья! Я выйду отсюда через десять гребаных минут! – выкрикнула женщина через плечо в сторону закрывающейся двери. Она явно была пьяна. Передвигалась она на костылях, и я подумала, что у нее, возможно, перелом, но потом перевела взгляд на ее ноги, и мне показалось, что чего-то там не хватает. Одна штанина тюремных штанов болталась на сквозняке там, где положено быть ноге. Она перехватила мой взгляд.

– Хера ли ты пялишься, четырехглазая? – Она прислонилась к стене, пытаясь удержать равновесие. – У меня гребаный диабет, усекла? Эй! Прошу прощения, девочка. Не ты, четырехглазая, другая. – И она указала пальцем на мою сокамерницу.

– Рошель я, че те надо? – отозвалась та.

– Можно тайну тебе рассказать? – спросила Айрин. (Мы будем называть ее Айрин, поскольку настоящего имени я не знаю.)

– Чего? – буркнула Рошель.

– Ну, я буду просить тебя, потому что эта ботанка очкастая наверняка настучит, но ты, похоже, умеешь хранить секреты. Поди сюда. – Она поманила к себе Рошель. Та встала и подошла к Айрин, которая жестом попросила ее придвинуться поближе и что-то зашептала на ухо.

– Ты чё, серьезно? – удивленно воскликнула Рошель.

– Серьезнее только инфаркт. Мне просто нужна помощь.

– Если наебешь, я те и другую ногу отрежу – поняла меня?

– Четко и ясно, – проговорила Айрин, по ее лицу все шире расплывалась улыбка. Они обе оглянулись на меня, и мой пульс участился. Я умру. Вот так вот. Они только что спланировали мое убийство.

– Эй, Джонсон, нам нужно, чтобы ты постояла на стреме. Если увидишь, что кто-то идет, кашляни, ладно? – сказала Рошель.

– На стреме? Для чего? Я не хочу никаких неприятностей, – ответила я и сама себе показалась мелкой сучкой.

– Я в курсах, подруга, потому-то мы тебя и не впутываем… Чего не увидишь – того и не узнаешь. Просто стой лицом к двери и не поворачивайся, пока мы не скажем. Как увидишь, что кто-то идет, дай знать – заметано?

– Ну… наверное, – промямлила я, вставая и поворачиваясь лицом к двери, точно наказанная пятилетняя девочка.

Рошель за моей спиной спросила:

– Готова?

Айрин отозвалась:

– Давай.

Раздался стон, и любопытство – что, черт побери, происходит за моей спиной? – стало нестерпимым. Как тут было не посмотреть!

Я стала медленно поворачивать голову, пока мой взгляд не упал на двух женщин. Увиденное будет преследовать меня до конца моих дней.

Я в шоке отвернулась и уставилась на коридор за окошком, пытаясь осмыслить то, что только что видела. Жизнь превратилась в полный абсурд. Должно быть, это какой-то розыгрыш. Проверка. Я участвую в шоу со скрытой камерой; это было единственное объяснение, имевшее хоть какой-то смысл. Рошель засунула весь кулак в зад этой одноногой женщине!

Я в своей жизни много всякого повидала, но по какой-то причине это зрелище – два совершенно незнакомых друг с другом человека, которые встретились меньше пяти минут назад, и теперь одна шарила во внутренностях у другой – возглавило мой список «вещей, которые я хотела бы стереть из памяти на веки вечные».

– Есть! – возбужденно шепнула Рошель, и Айрин засмеялась.

– Проклятье, да-а! Молодец, девочка. Теперь поди сполосни поскорее.

– Простите, можно мне уже повернуться? – спросила я. Я просила разрешения повернуться; во что, черт возьми, превратилась моя жизнь?!

– Да, но если ты кому что вякнешь, я из тебя тормоза вышибу. Дошло? – пригрозила Рошель, и мне снова стало страшно.

– Дошло, – ответила я, борясь с тошнотой.

Я села на койку и попыталась понять, что происходит. Обе мои соседки сидели друг напротив друга на постели, торопливо ровняя две дорожки вещества, только что добытого из зада этой женщины. Потом по очереди занюхали это, чем бы оно ни было, и меня вдруг одолела зависть.

– Что это у вас там? – спросила я.

Рошель оглянулась на меня, с силой втягивая остатки вещества из ноздри глубоко в носовую полость.

– Это мет, – ответила она. – Хошь понюшку?

3

Я пробовала мет только раз. Одна понюшка – и я его возненавидела. Однако если ты наркоманка и кто-то предлагает тебе наркотики – любого типа, ты не отказываешься. Не успела я открыть рот, чтобы выдохнуть «еще бы!», как эта заноза-в-заднице (и если бы только заноза!) Айрин закатила истерику.

Она рыкнула:

– Слышь, наркота-то не твоя, чтобы ею разбрасываться! Я только тебе дала, потому что ты залезла туда и достала. У меня слишком мало, чтобы раздавать всем подряд, – сорян, четырехглазка!