Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

– Я к Стейси, не жди, – сказал он, подмигивая мне. Честно говоря, меня передернуло. Стейси была его кузиной, и я совершенно уверена, что он с ней спал, но это совершенно другая история.

– Лады. Эй, слушай, если тебя не будет всю ночь, может, оставишь мне немножко «зелени»? – попросила я, сделав щенячьи глазки. Каждый раз срабатывало!

– Бери, когда захочешь, она в верхнем ящике. Только и мне оставь, укурка, уж я-то знаю, какая ты бываешь, когда меня нет рядом, чтобы вовремя тебя остановить, – сказал он со смехом.

– Заткнись уже, мать твою, – проворчала я, кидая ему вслед подушку. Она отскочила от двери, которую он успел захлопнуть за собой.

Положи обратно, ты, долбаная идиотка. Ты завязала. Ты завязала ради своей матери. Она смотрит на тебя прямо в это мгновение. Не делай этого.

Прежде чем растечься по дивану в наркотическом тумане, я решила позвонить своему парню. Вдохнула поглубже и набрала его номер. Гудок, еще гудок, еще… Облегченно выдохнула, когда подключилась голосовая почта, и быстро повесила трубку, не желая оставлять документальных свидетельств своего состояния.

Вот и ладненько, главное – попыталась, думала я, поднимаясь с дивана.

Я выключила весь свет в доме, заперла входную дверь и пошла взять пару «шишек» из заначки Брэндона. Включила свет в его спальне и обвела взглядом неимоверный свинарник. Сигаретный пепел и пустые обертки от фастфуда устилали пол. Я переступила через пару грязных трусов и выдвинула верхний ящик его дубового трюмо. Ножи и прочие случайные предметы грохотали, перекатываясь, пока я шарила в нем в поисках заветного пакетика.

Да где ж эта гребаная дурь?

Вдруг мои пальцы наткнулись на что-то твердое и пластиковое. Это явно был не пакетик с травой. Я аж вспотела, и костяшки побелели от того, что я сильно сжала тубу. Встряхнула ее – и подозрения подтвердились.

Таблетки гремели внутри тубы, когда я вытаскивала ее из-под носков, чтобы разглядеть получше. Мне следовало бы бросить эту дрянь и со всех ног бежать прочь из комнаты, но любопытство победило. Я посмотрела на этикетку и не узнала имени человека, которому выписали рецепт, зато сразу узнала само лекарство. Это был Oxy 80.

Одни из самых сильных «колес», какие только можно достать. Одна таблетка стоила порядка сорока баксов. А это у него откуда?

Мои пальцы, вцепившиеся в тубу, уже были холодными и влажными, но расстаться с ней я просто не могла. Сердце заполошно колотилось в грудной клетке, началось усиленное слюноотделение. Я словно стала одержимой.

Положи обратно, ты, долбаная идиотка. Ты завязала. Ты завязала ради своей матери. Она смотрит на тебя прямо в это мгновение. Не делай этого. Так я говорила себе. В сознании шла внутренняя битва между зависимостью и мной самой; возбуждение и страх роились во мне, точно пчелы.

Внезапно, не давая себе времени передумать, я швырнула тубу обратно в ящик и вышла из комнаты, даже не позаботившись задвинуть его обратно. Мне надо было срочно убраться оттуда. Я не собиралась позволить своей зависимости победить меня – не в этот раз. Я зашла слишком далеко и не намеревалась сдаваться.

Мне удалось сделать целых два шага за порог, когда разум внезапно отключился. Темная сила взяла верх, а я могла лишь бессильно наблюдать за этим со стороны. Откуда-то издалека я видела, как мое тело развернулось и ноги двинулись обратно к трюмо, прежде чем мозг успел оценить, что происходит.

– Остановись! – вслух крикнула я самой себе. – Не-е-е-ет!

По лицу заструились слезы. Я не могла положить конец происходящему. Я была бессильна.

Знакомое «чпок» открывающейся крышки тубы стало самой приятной и душераздирающей музыкой для моих ушей. Я знала, что будет дальше.

Вытряхнула на ладонь таблетку и вернула тубу в тайник под носками.

Пару минут спустя я уже смотрела на протянувшуюся передо мной белую дорожку. Она напоминала снежную пыль. Я слизала оболочку с «окси» и растолкла ее в пыль без единой мысли. Все происходило механически; я проделывала то же самое столько раз, что все действия были запрограммированы в сознании.

Я без колебаний вставила скатанную в трубочку однодолларовую купюру в ноздрю, наклонилась и глубоко вдохнула. Заднюю стенку гортани обволокло порошком, и привычное жжение в носу поприветствовало меня, как старый друг.

Я сунула купюру в лифчик как раз в тот момент, когда мозг превратился в желе, и теплое ощущение жидкой релаксации заструилось по венам. Етить-колотить, как же я скучала по этому чувству! Да кто смог бы добровольно отказаться от него?

Казалось, меня баюкают в теплых объятиях. В объятиях, которых я не могла получить ни от кого другого.