Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

Я смотрела, как она вышла на улицу и пошла по тротуару вдоль линии газона. Да нет же, в самом деле, что творит эта женщина? Нерешительно я сошла с крыльца, сделала один шаг на траву. Я была на улице, без присмотра, посреди гетто. Не может быть, чтобы это было по правилам!

Клэр заметила, что я не иду за ней, и вернулась.

– Поторопись, мы опаздываем. Компьютерная мастерская совсем рядом, вон там.

Я посмотрела в сторону, куда она указывала, и увидела примерно в трехстах футах от нас здание. Молодая девушка спустилась из автофургона, неся в руках, как мне показалось, принтер.

– Слушай, так что, это типа законно, чтобы мы сейчас работали вне территории центра? Типа меня приговорили к реабилитации, а я тут рассекаю по улице без надзора. Мне просто кажется, что это как-то неправильно, а я ужасно не хочу возвращаться в тюрьму, – сказала я, нагоняя Клэр.

– Все нормально. Эта мастерская – филиал реабилитационного центра. Она – его часть.

Пока мы шли, я оглядывалась по сторонам, и хотя моя внутренняя трусиха опасалась, что в любую секунду из кустов выскочит взвод SWAT, остальной части меня очень нравилось идти по улице и ощущать себя нормальной. Мимо нас проносились машины, и впервые за долгое время я не стыдилась себя. Просто была обычным человеком, идущим по самой обыкновенной улице.

– Ты, должно быть, Тиффани, – сказала плотного сложения афроамериканка, когда мы подошли к ней. Я сунула было ладонь для рукопожатия, но она сгребла меня в медвежьи объятия, чуть не вышибив из меня весь дух. – Меня зовут Эйприл, и я главная в этом заведении. Не было возможности познакомиться с тобой, потому что меня отпустили на ночь пообщаться с семьей. Просто хотела лично поблагодарить тебя за храбрость.

– Да заходите уже, едрить вашу! Где вы так долго копались, черт вас дери? – буркнула Стефани, появляясь откуда ни возьмись с сердитым видом.

– Мы, э-э… ой, – заикаясь, пробормотала Клэр. – Прости, я рассказывала Тиффани о…

– Не важно, – перебила Стефани. – У нас дел по горло, пошли.

Я посмотрела на Эйприл, одними губами прошептала «прости» и быстро пошла вслед за Стефани в мастерскую.

– Клэр, мне нужно, чтобы ты разобрала шнуры питания по корзинам. Тиффани – ты идешь со мной.

Вот черт!

Стефани привела меня в одну из задних комнат и захлопнула за нами дверь. Я вдруг сильно занервничала.

– Я на тебя не орала, чтоб ты знала, – начала она. – Клэр медлительна, как долбаная черепаха, и я уже устала от нее.

Смешок сорвался с моих губ прежде, чем я успела его поймать. Стефани только что назвала ту леди черепахой!

– О, она была очень добра ко мне. Объясняла, как здесь все устроено, потому что, по сути, я вообще ничего не понимаю. Вот от слова «совсем»! Я сейчас стою в компьютерной мастерской, а ведь была уверена, что буду ходить на какие-то собрания, или читать книжку по самопомощи, или еще что-то в том же духе, – объяснила я.

Стефани расхохоталась.

– О нет! Прости. Из-за того что выперли этих девиц – благодаря тебе, – и из-за того что я вчера очень поздно легла, все смешалось в кучу. Вот что я тебе скажу. Я отведу тебя обратно домой и устрою экскурсию. Согласна?

– Да. Это было бы здорово. Спасибо! – сказала я, испытывая облегчение от того, что мне сегодня не придется раскладывать шнуры питания.

– Но прежде чем мы пойдем домой, знай – у меня для тебя кое-что есть. Вроде как благодарность за то, что ты сделала прошлой ночью, – сказала она.

– Ух ты! Это очень мило, но, право, не стоило…

– Заткнись и иди за мной, – перебила Стефани.

Она встала и открыла дверь, жестом приглашая меня выйти первой. Я улыбнулась, вышла – и тут же замерла на месте.

Из моих легких вырвался громкий вопль, и я упала на колени, задыхаясь от рыданий.

Мой отец и сестра опустились на пол рядом со мной и обвили меня руками. Я была потрясена уже самим тем фактом, что сестра приехала сюда, потому что с тех самых пор, как она все-таки взяла трубку и я смогла предупредить ее насчет Лазаруса, она твердила мне, что не хочет контактировать со мной.

– Я так горжусь тобой, детка, – прошептал мне на ухо отец и ткнулся лбом в мое плечо.

Это был первый раз за всю мою жизнь, когда во время наших с отцом объятий мы оба были абсолютно трезвые. И это был самый прекрасный момент, какой я когда-либо переживала.

Папе и сестре разрешили побыть со мной лишь полчаса, потому что, строго говоря, посещения были разрешены только по воскресеньям. Папа кратко рассказал мне о том, как его лечат от рака, а сестра посвятила в новости своей жизни. Она отгородилась от меня стеной, это было видно. Я ни в коем случае не винила ее, просто была благодарна за то, что могу увидеть ее лицо – не на экране.