Читай меня вслух. Том 1

Осторожно прикрываю дверь, чтобы больше никто не смог сюда войти, пока мы с ним беседуем. Сегодня мне представилась редкая возможность откровенно поговорить с ним, разве могу я допустить, чтобы нам кто-то помешал?

Мои глаза привыкают к темноте, я вижу очертания предметов, но еще не могу собрать силуэты в единую картинку. Делаю шаг в сторону и упираюсь в диван. Первым его обнаруживает мизинец левой ноги и, зудя от боли, передает сигнал, что дальше идти нельзя. На ощупь я исследую диван и присаживаюсь. Слышу недовольные покашливания — ох, я же должна быть осторожнее с прикосновениями.

– Прости, — мямлю себе под нос, но все равно знаю, что он меня слышит. Если я здесь, ни одно мое слово не ускользнет от него.

Несколько мгновений мы молчим. Потом я решаюсь нарушить тишину:

– Мы давно не виделись.

– Ты и сейчас меня не видишь. — И хотя его скрывает мрак, я знаю, что он улыбается. Его веселит, когда я даю ему повод для колкостей.

– Мы так и будем разговаривать в темноте? — Меня обижает его тон и негостеприимность. Неужели я стала для него такой чужой?..

– А как она может помешать тебе говорить?

– Мне казалось, что ты захочешь видеть меня.

– Я чувствую тебя, это важнее. И больнее.

– Я столько ждала разрешения войти, а ты даже не согласен нормально поговорить со мной! — Я начинаю нервничать и плакать. Впервые я благодарна темноте — за то, что не видно моих слез и пылающих от волнения щек.

– Однако ты здесь. Ты ведь этого хотела? Понять, что творится в моей душе? Так смотри! Все это я. Все, что ты видишь вокруг.

– Но я не вижу ничего! — восклицаю я и хлопаю ресницами, чтобы убрать из глаз слезы. Они уже катятся по щекам, а я по-прежнему ничего не вижу.

– Значит, так оно и есть, — спокойно говорит он.

Меня поражает его спокойствие. В ответ на слезы оно воспринимается мной как оскорбление. Сложно вести беседу с человеком, который своим поведением говорит тебе: «Ты слабая, и потому плачешь. А я сильный — и потому спокоен». Я никогда не докажу ему, что истинная слабость проявляется в отсутствии чувств, а не в их выражении. Его спокойствие — оружие и защита, а безразличие — слабость. Порой он не чувствует этой грани. Но сейчас, находясь здесь, я не решаюсь ему этого сказать. Вместо слов, вертящихся в моей голове, произношу:

– Неужели здесь всегда так мрачно… и пусто?

– Для тебя да.

– И ты не хочешь довериться мне? — я с трудом выдыхаю этот вопрос. Обида становится комком в горле.