Читай меня вслух

Вначале Лиза удивилась, потом нахмурилась, нервно заломила пальцы, хрустнувшие суставами… и только потом воскликнула:

– О ком?!

Катя повторила – теперь неуверенно и медленно. Лиза напряглась и замерла. Выдержав паузу, Катя продолжила:

– Я знакома с ней и знаю, что вы долгое время не общаетесь. Но она очень любит тебя и твою маму, переживает за вас и мечтает когда-нибудь снова встретиться.

– Это плохая идея, – Лиза нахмурилась и опустила голову. Выправленная осанка исчезла, плечи осунулись, точно под тяжестью воспоминаний.

– Почему? Разве воссоединение семьи может быть плохой идеей?

– Ты лезешь в чужие жизни не разобравшись. Настоящая журналистка! – резко сказала Лиза, но Катя почувствовала, что гнев этот был вызван болью и отчаянием. Она знала, что это: попытка пережить свою боль, причиняя ее другим.

– Так объясни.

Минуту они сидели в молчании, слушая шум из репетиционного зала.

– Я тут ни при чем, – буркнула Лиза, словно оправдывалась перед матерью за разбитую вазу. – Это их разборки. Она разрушила нашу семью, из-за нее родители развелись, потому мы с мамой и уехали.

Рассказчица замолчала. Катя не рискнула что-либо спросить, чтобы не прервать ход ее мыслей. Точно вспомнив все события прошлого, Лиза продолжила:

– Вечные придирки, скандалы и обиды. Ей все было не так! Она не могла угомониться, пока не развела родителей.

То, что Лиза называла бабушку «она», резало слух. Казалось, что за годы ссоры Лиза разучилась говорить «бабушка» и теперь боялась произнести это слово вновь.

– После того как папа с мамой окончательно разругались, мы уехали. За триста километров отсюда. Два года скитались по квартирам, пытались начать новую жизнь, а потом вернулись в родной город. Но… к ней я так и не пошла. Мама запретила. А я не хотела обижать маму, ей и так было тяжело.

– Бабушке тоже было тяжело, поверь, – тихо сказала Катя.

– Это она попросила тебя прийти?

– Нет, я сама.

Лиза с недоверием взглянула на Катю.

– И зачем тебе это нужно?

– Просто подумала, что если бы меня нашел человек, который решил помочь моей семье, я была бы ему благодарна, – ответила Катя и, заметив недоумение на лице собеседницы, продолжила: – Я знаю, что такое пережить расставание с отцом. Во мне, как и в тебе, когда-то произошло маленькое землетрясение, разрушившее мой мир. И если бы жизнь дала мне шанс все исправить, я бы не задумываясь сделала это!

Катя чувствовала, что каждое следующее слово дается ей все труднее. Ком в горле мешал говорить и дышать, а слезы, превратившие окружение в размытый фон, было все сложнее удерживать в глазах.

– Не знаю, мама будет наверняка против… – неуверенно сказала Лиза, отчаянно схватившись за подол юбки.

– Не ищи оправданий, ищи возможности! Мы всю жизнь тормозим себя, оправдываясь и обманываясь, – Катя повысила голос и сцепила пальцы в кулаки, точно слезы и чувства были зажаты у нее в ладонях. – Если есть шанс, используй его! Если можешь построить, не разрушай!

Ее возглас эхом прокатился по стенам и утонул в молчании, возникшем между двумя девушками, чьи судьбы оказались так схожи. Лиза нервно перебирала подол юбки, словно на коленках у нее были клавиши; Катя боролась со слезами и хватала губами воздух, как рыба, выброшенная на сушу. Не в силах больше сдерживаться, Катя вскочила со стула и бросилась к двери, сбегая от отражения своих обид и боли. Ей было все равно, что подумают окружающие, увидев журналистку, удирающую в слезах.

Катя пересекла зал, выскочила в коридор и спустилась по лестнице. Выход в холл нашла интуитивно, как зверь, что в попытках сбежать от опасности, мчится в укрытие.

Оказавшись на улице, она дала волю слезам. Ноги подкосились, и Катя сползла вниз по стене здания, закрыв лицо ладонями. Хотелось зареветь в голос, но получалось издать только слабенькие всхлипы.

Был ли у нее шанс помириться с отцом? Она бы все равно плакала: если бы был – из-за того, что упустила возможность; а если нет – от собственного бессилия. От рыданий Катю отвлек глухой стук – что-то упало перед ней. Она отняла ладони от лица. Блокнот, который она зажимала между животом и коленями, теперь лежал на влажном бетоне. Раскрытый на середине, сверкающий белыми листами, чья пустота стремительно заполнялась мелкой вязью букв.

– Кейт, не раскисай! Заложенный нос и распухшие глаза еще никого не делали счастливее!

Ник! Его появление стерло со щек слезы. Катя схватила блокнот и прижала к себе, словно пытаясь обнять через сшитую бумагу того, кто ей писал. Она щелкнула ручкой и ответила:

– Ты меня услышал!

– Еще бы не услышать. Из-за тебя над блокнотом нависла угроза затопления! – возмутился он.

Катя попросила прощения, хотя не видела ничего катастрофического в том, что ее слезы попали на срез страниц. Раскаяние смягчило Ника.

– Ладно, это я виноват. Не нужно мне было затевать квесты с тобой. От меня одни расстройства.

– Не думаю, что твое отсутствие сделало бы меня счастливее. Но я точно знаю, что твое появление изменило мою жизнь к лучшему.