Читай по губам (ЛП)

Я нервничаю и волнуюсь, а также обдумываю, что обед перед премьерой — неудачная идея, поскольку вся еда может оказаться на полу вестибюля.

Черт, черт, черт.

Я прохаживаюсь мимо стеклянных окон и смотрю, как к зданию медленно подходят зрители, подъезжая на личных машинах, выходят из такси; студенты идут из своих общежитий. Я вижу их улыбающиеся лица, парочки держатся за руки, некоторые разодеты как на королевский прием.

Я вытираю пот со лба и делаю глубокий вдох, как учила меня Деззи.

Забавно, насколько потрясающе спокойна Деззи. Она была спокойна во время всех репетиций и вкладывала всю душу в свое пение. Все знали, что она получит главную роль. И это не имеет никакого отношения к ее отцу или имени, или к чему бы то ни было, кроме того факта, что ее голос мог коснуться каждого уголка помещения и заставить каждого влюбиться в нее.

Вспоминаю, как она пригласила меня к себе домой на Рождество. Черт, я не смог удержать рот закрытым, когда увидел Таймс-сквер впервые в своей жизни. Там было так светло, что даже после захода солнца казалось, что сейчас полдень. А также я не обратил внимания на предупреждение, что будет очень холодно. Черт возьми. Деззи даже предупредила меня. Она выучила десять разных жестов, чтобы показать мне, как холодно, морозно, зябко, пронизывающе, леденяще, студено и ужасно холодно в это время года.

Я впервые встретился с ее родителями. Ну, во второй раз с ее отцом, но наша первая встреча в туалете меркнет по сравнению с нашей встречей в нью-йоркском доме Деззи. Свет наполнял всю комнату, как в гребаном сне, а ель возвышалась до самого потолка. Она была высоченной. Должно быть, я стоял там целую минуту, глядя на нее. Деззи пошутила, что я прикидываю в уме, как по-другому украсить елку гирляндой.

В канун Рождества мы обменялись подарками в теплой, освещенной гирляндами беседке. Деззи подарила мне дизайнерскую кожаную куртку, которая сидела так идеально, словно, клянусь, была сшита вручную специально для меня. Ну, вообще-то так оно и было. Деззи схитрила. Скорее всего, это было во время примерки костюмов, которую проводила Виктория. Она сняла все мои мерки и без моего ведома отправила их знакомому своей сестры в Нью-Йорке — какому-то начинающему дизайнеру, который провел одиннадцать лет во Франции после окончания Нью-йоркского Университета, — и детально описала дизайн вещи.

Моим подарком был браслет-талисман, который я выкупил в одном из ломбардов. В нем сочетается точный баланс красоты, хрупкости и силы, которые я чувствую в Деззи. Я украсил его тремя подвесками: музыкальной нотой — символом ее голоса, маленькой лампочкой — символом моего голоса, и связанными буквами «К» и «Д», которые говорят сами за себя. Я оставил место для других подвесок, чтобы добавить их в память об особых случаях.

Когда я поцеловал Деззи в канун Нового года, я никогда не чувствовал себя более цельным. Я настолько замерз, что не чувствовал свой член, но смотрел на салют и обнимал Деззи. Я был самым счастливым человеком на свете.

А потом она сказала мне слово на букву «Л».

По какой-то причине я не ответил на ее признание, хотя чувствовал это. Я все еще держу это чувство в себе, но в тот момент не мог произнести это слово сквозь замерзшие губы. Что, черт возьми, со мной не так? Тот момент был идеальным, и я позволил ему ускользнуть.

Когда этот семестр закончится, Деззи уедет домой на каникулы. Хотя это будет всего лишь через шесть недель. Но я знаю, что они пролетят незаметно. А потом она проведет потрясающее лето в Нью-Йорке. Деззи рассказала, что последний «восхитительный парень» ее сестры является владельцем сети популярных пиано-баров и ищет постоянную певицу на лето. Разумеется, Деззи была первой и, возможно, единственной рекомендацией Сиси.

Чего я с нетерпением жду от этого лета? Чистку бассейнов. Ландшафтные работы. Строительство, если смогу договориться с Питом, как в прошлом году. Я буду заниматься чем угодно, чтобы накопить средства на оплату последнего года обучения.

Но мысль о том, что я останусь здесь без Деззи… Я чувствую вину за то, что так чертовски счастлив за нее, но в то же время разрываюсь изнутри.

Я так сильно сжимаю подарок в кармане, что становится больно.

Брант врывается в стеклянную дверь, вырывая меня из мыслей. Первое, что я замечаю, это красный след ладони на его щеке. Я смотрю на него, делая универсальный знак: «какого хрена, чувак?», который понятен абсолютно всем людям. Брант объясняет, что его девушка прошлой недели столкнулась с его девушкой этой недели. Девушки ударили его по лицу, и теперь у него может остаться дополнительный билет на представление.

Я качаю головой и смеюсь. Притягиваю Бранта в свои объятия и говорю:

— Ты одна большая неприятность, это точно. — Хлопнув его по груди, я добавляю: — Я учил тебя, как разговаривать с девушками. Может, мне также стоило научить тебя держать дружка в штанах. Сдержанность и все такое.

Брант ухмыляется, показывая на свою красную, как помидор, щеку и говорит:

— С этим милым личиком?