Читай знаки

Аура Антонии искрилась, словно растопленное золото плывет вокруг нее. «Нужно заварить ей ромашку, ― подумала Никола, ― ромашка отлично помогает исцелять надломы души».

– Я сделала несколько бутербродов. Может нужно было разогреть их тебе перед уходом?

– Не нужно, но спасибо. Я уже наелась всякой дряни. Пожалуй, углеводов на сегодня достаточно.

– С ветчиной, как ты любишь. Я вчера объехала три магазина, пока нашла нужную ветчину. Неужели мои старания напрасны? ― не унималась Антония.

– Уверена, тебе уже забронировано место в раю. Зачем было заморачиваться? Я и сама могу сходить в магазин, если будет нужно. ― Лицо Антонии посерело. ― Все равно, еще раз спасибо! ― Громко чмокнув в щеку, Никола обняла тетю. ― Ты просто чудо. Я съем бутерброды на завтрак. Не хочу, чтобы меня разнесло. Тогда Мира будет таскать мои крутые шмотки на каждую вечеринку.

Антония засмеялась. Упоминание подруг – добрый знак! Когда-то же должен прийти этой депрессии конец.

– Не думаю, что лишний бутерброд существенно сыграет роль в твоем метаболизме, ― сгребая с кровати обертки от конфет, сказала Антония. ― И ты никогда не будешь носить один размер с Мирой. Дело не в углеводах, у вас разная генетика. Посмотри на Беатрису Фурман, Мира фигурой пошла в мать.

– А моя мама? Она была стройная?

Вопрос Николы повис в воздухе без ответа. У Антонии засосало под ложечкой. О матери Николы в этом доме редко говорили. Да и что говорить, Антония так и не придумала за долгих пятнадцать лет.

– Очень стройная. Ее тонкой талии завидовали все подруги. Хотя она, как и ты любила поесть, ― грустно улыбнувшись ответила Антония.

– Очень стройная до наркотиков, или после? ― резко спросила Никола, подчеркивая свою неприязнь к сравнению с матерью.

Антония прочистила горло, не желая говорить о пропащей сестре и тут же перевела тему.

– «Хатико»? Серьезно? Третий раз на этой неделе, даже для тебя это перебор. Может лучше «Титаник»?

– Нет. Уже был сегодня. Помог скоротать первую половину дня.

– Как насчет «Телохранителя» 1992 года?

– Много соплей, мало драмы.

– Хм… Тогда, «Мачеха» 1998 года?

Никола одарила тетю убийственным взглядом исподлобья. Вспомнив сюжет, Антония тут же осеклась. Вначале разговор о матери, а теперь «Мачеха». Уж проще вручить племяннице в руки петлю с мылом и уехать на работу, совершенно не ожидая, что девушка за ночь найдет выход из депрессии. Нет, нет, нет. Антония все делает неправильно. Подначивая душевными травмами из детства, она только подталкивает племянницу к очередной выходке. Поджог, побег… Что она выкинет на этот раз?

Как бы Антонии не хотелось держать племянницу при себе, пришло время вытянуть Николу из постели, вырвать из телевизионных драм, и выгнать в реальный мир.

– У меня есть идея получше, ― захлопнув крышку ноутбука сказала Антония. ― Достаточно разлагаться под гнетом кинодрам. У тебя было предостаточно времени на депрессию. Полгода – немалый срок, чтобы переписать себя под чистую. Разве не за этим ты сбежала на юг Италии?

– Честно говоря, берега Палермо не благоволили депрессии. Больше к деградации личности. Ну, знаешь… пляжные вечеринки, горячие мальчики, бесплатный алкоголь для девушек после полуночи.

– Остановись, ― театрально закатив глаза оборвала на полуслове племянницу Антония. ― Я еще не готова к подробностям. Дай насладиться тем, что ты дома, в своей постели, снова моя маленькая девочка.

Никола не знала куда деть глаза. Ей было стыдно за худшие полгода в жизни Антонии. Но разве у Николы был выбор? Загорелся опасный маячок – знаки обострились! Оставляя прощальную записку на тумбочке, Никола была уверена, что поступает правильно, что эти вынужденные меры неизбежны, если она желает защитить Антонию.

Все вокруг Николы умирают. Все, кого она любит. Выход один – уехать туда, где нет любимых и ни с кем не сближаться, до тех пор, пока не придет ее время. Но, знаки преследуют ее, куда бы она не шла, куда бы не ехала, кто бы рядом с ней не был. Никола изо всех сил старалась игнорировать знаки, прятаться от обязанностей, жить обычной жизнью, но они неустанно напоминали девушке кто она и зачем она здесь.

Между Алькомо и Палермо, автобус сделал остановку для дозаправки. Никола зашла выпить кофе. Напиток обжог язык. Горячие язычки аромата щекотали нос, но даже ярко выраженная рабуста не заглушала сладкий до горечи аромат ванили, что источала по уши влюбленная бариста. Вокруг нее буквально искрился ореол, блестел струящимися переливами золота. Опыт и без пророчеств говорил Николе, что со дня на день, девушке из кафетерия предстоит сказать «да» (или «нет»?), тому единственному, с кем по воле судьбы она должна разделить свою жизнь. Ваниль – предвестник всепоглощающей любви. Сладкая, когда ее в меру, но стоит увлечься, тут же сладость сменяется на горечь, что еще долго ничем не убрать с корня языка.

– Если угадаю, о чем думаешь, мой кофе за счет заведения, ― улыбнувшись самой милой улыбкой сказала Никола.

Щеки баристы покраснели.

– Договорились, ― ответила заинтригованная девушка.