Читай знаки

Разворотив буквально все до щепок, Никола бросилась бежать. Просто вперед. Сколько хватит сил. А когда силы исчерпают свой лимит, она снова и снова будет вспоминать, что она не заслуживает ничего человеческого, тем более любви. Она всего лишь инструмент, с помощью которого Вселенная ремонтирует мир. И тогда кровь снова закипит в жилах, пробуждая немыслимые силы, и она снова будет бежать.

В следующий раз, когда Никола была способна мыслить, оглядевшись она увидела, что очутилась в саду церкви. Будто кусок жизни вывали из памяти: вот она бежит через кемпинг, а вот небо и голые ветки деревьев. Распластавшись звездочкой на сырой земле, Никола лежала под магнолиями и просто смотрела в небо. Она много думала о Бостьяне, его любви к Богу и любви к Катарине. Обрекая свою душу на вечные муки, он выбрал Катарину. Только теперь, спустя пять сотен лет, Никола вдруг поняла, как сильно ошибалась все это время. Бостьян пожертвовал своей душой не ради любви, он пожертвовал собой ради спасения любимой.

Холодный ветер трепал багровые листы, заставлял трещать ветки, но Никола могла поклясться, что слышит мессу. Закрыв глаза, она погрузилась в Agnus Dei, видела цветные лучи, проникающие сквозь мозаику на окнах, и Бостьяна. Он стоял возле алтаря, смотрел вдаль, в никуда, но лицо его было озарено блаженством. Благословлён не святым словом, а любовью. Любовью к своей Катарине, ради спасения которой он был готов пожертвовать самым дорогим, что у него было – душой, обещанной Богу.

Шум листвы прервали отголоски, что доносились со стороны церкви. Никола спряталась за деревом, и вдруг увидела отца Мацея и Тоню. Они стояли поодаль, уединённо. Дрожащими руками Тоня протянула скрученный холст священнику, он развернул и внимательно посмотрел на портрет. Он не задавал вопросов, лишь улыбнулся, той самой улыбкой, что озаряет лица при встрече после долгой разлуки. Аура его переливалась особенным серебром.

– Отче, Вы верите в двойников? Тех, что рождающихся снова и снова, будто один человек путешествует сквозь время.

– Я священник, дитя мое, веровать – мое призвание.

Антония непроизвольно мяла угол куртки, загибая его то в одну сторону, то в другую, словно это поможет как-то не сойти с ума от собственных мыслей.

– Даже немного завидую Вам, ― сквозь нервный смех сказала Антония, ― понимаете, я врач. Врач. Я верю в наследственную гетерохромию, диабет, и группу крови.

Отец Мацей еще раз взглянул на портрет и бережно провел дрожащими от старости пальцами по дате в нижнем углу.

– А могли бы Вы поверить, что я знал эту девочку будучи ребенком, в 1936 году?

– Вы издеваетесь? ― недоверчиво спросила Антония, поглядывая исподлобья.

Священник улыбнулся.

– Правда в том, что мы видим то, что желаем видеть, Антония. В этом и есть, от части отголоски веры. Мы все братья и сестры, не мудрено, что рождаются люди похожие друг на друга. Глядя на этот портрет, мне хочется верить, что я вижу девочку, которая однажды спасла меня. Кого здесь видите вы?

Не ответив ничего Антония только моргала, внимая словам, расставляя их поудобнее, чтобы осознать. С каждой минутой голова Антонии яснела. Да, это было то, что она могла принять.

– Вы не против, если я заберу портрет себе? ― спросил священник.

– Нет, нет. Конечно же нет.

Антония благодарно коснулась руки священника.

– Возвращайтесь к больным и оставьте веру мне, доктор Кнежевич, ― крепко сжав руку женщины сказал священник.

Эпилог

«Дорогая моя Антония, нет ни в одном языке мира такого слова, чтобы описало всю глубину моих чувств к тебе, что вместило бы всю мою благодарность за все что ты сделала для меня, неустанно жертвуя собой. Хотя нет… одно есть. Это слово на всех языках звучит одинаково – мама.

Дорогая моя мама, я абсолютно неисправима. Да, я совершаю одни и те же поступки, но не потому что не выношу уроков, а потом что остаюсь верной себе. И поверь, я уже достаточно взрослая, чтобы принять себя такой, какая я есть. Осталось убедить тебя сделать то же самое.

Благодаря тебе я точно знаю, что мясо на ужин усваивается лучше с гарниром из овощей. Что зимой нужно беречь почки и надевать куртку подлиннее. Точно знаю сколько промилле алкоголя в крови безопасны, чтобы сесть за руль. И что марихуана допустима, только если ты смертельно болен, ну или потянул спину… сильно. А еще, благодаря тебе я знаю, что, когда по-настоящему любишь, невозможно быть эгоистом.

Я снова облажалась. Да, в это сложно поверить, но на этот раз я превзошла сама себя. Я предала дружбу ради мимолетного увлечения. Знаю, что у тебя нашлось бы по меньшей мере сотня способов на выбор как все исправить, но я прошу тебя принять лишь один – мой выбор. А я, как и прежде, выбираю самый легкий путь – просто уйти. Нужно позволить судьбе расставить все по местам, позволить пересечься параллелям. Я должна дать им шанс, понимаешь?..

И в заключение, чтобы быть окончательно верной себе, я снова прошу тебя дать мне время. Не нужно меня искать. В этот раз в этом нет надобности, ведь ты точно будешь знать где я. Я буду писать, слать открытки и фото.