Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе

Парадокс, заключенный в переживании жуткого (unheimlich), также был талантливо обыгран Гофманом, использовавшим в своей сказке понятие раздвоения в самых разных его модальностях. К примеру, Фрейд отмечает, что у Натаниэля образ (imago) отца претерпевает ряд раздвоений и расщеплений между двумя противоположностями, в частности между пугающим отцом, угрожающим ребенку кастрацией, и добрым отцом, защищающим от нее (p. 232, n. 1 [166, n. 1]). Подобные раздвоения и расщепления воспроизводятся в действительности во многих психических состояниях, и это можно наблюдать в психоанализе, продолжает Фрейд, например, в фигуре нарциссического двойника, одна из целей появления которого – обеспечить, чтобы часть Я избежала смерти. Мотив двойника можно обнаружить в очень разных формах, в частности в феноменах мгновенной передачи психического процесса от одного человека к другому, близких к телепатии, предполагающих, с точки зрения Фрейда, «идентификацию с другим лицом, таким образом, что человек уже не знает, где его собственное Я. В результате – раздвоение Я, разделение Я, изменчивость Я. И наконец, постоянное возвращение одного и того же, повторение одинаковых черт лица, характеров, судеб, преступных деяний, даже имен на протяжении нескольких следующих друг за другом поколений» (p. 236 [168]).

Наконец Фрейд описывает и другую форму раздвоения, возникающую в результате выделения особой инстанции, которую он называет психической цензурой или совестью и которая «способна обращаться с остальным Я так же, как с объектом, таким образом человек способен к самонаблюдению…» (p. 237 [169]). В 1923 г. Фрейд придаст этому понятию особый статус, когда опишет его под названием Сверх-Я.

• От повторения одного и того же к «компульсивному повторению»

Кроме того, мотив двойника, источник переживания жуткого, обнаруживается также в феноменах, связанных с «повторением того же самого», т. е. в пугающих ситуациях, которые в одно и то же время кажутся нам странными и все же привычными. Это похоже на страх, который мы испытываем при тумане, когда нам кажется, что мы отошли далеко от пункта отправления, и вдруг оказываемся в том же месте и с тревогой обнаруживаем, что незаметно для себя сделали круг. Но существует еще более пугающая форма повторения, Фрейд называет ее компульсивным повторением: «В психическом бессознательном нам удается распознать господство компульсивного повторения, ведущего свое происхождение от движения влечений и, без сомнения, зависящего от самой природы влечений, достаточно сильное, чтобы взять верх над принципом удовольствия, оно сообщает определенным сторонам психической жизни демонический характер. Оно также отчетливо проявляется в стремлениях маленького ребенка и определяет на конкретном отрезке развития психоанализ невротика» (р. 242 [172]). Здесь Фрейд лишь мельком упоминает эту важную тему, над которой он работал в тот период, и которая станет основным моментом его работы По ту сторону принципа удовольствия (1920g).

В заключение Фрейд останавливается на некоторых психопаталогических ситуациях, способных вызвать парадоксальное чувство одновременно знакомого и незнакомого. В их числе он называет потерю способности отличать реальность и фантазию, безумие и здравомыслие, и другие феномены, связанные с верой в магическое всемогущество мысли, которая аналогичным образом преувеличивает власть психической реальности над материальной реальностью. Наконец, заключает Фрейд, переживание жуткого является одной из типичных характеристик вытесненного, поскольку вытесненное, которое представляется нам чуждым не возвращает ли оно нас к некогда знакомому детскому комплексу, который вновь оживает? Впрочем, именно на вытесненное, свойственное каждому индивиду, опирается литературное творчество, когда использует все средства, позволяющие воображению автора произвести на читателя чарующий эффект зловещего.