Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе

Вторая ситуация, в которой мы можем наблюдать феномен повторения, – это ситуация детской игры. Фрейд использовал наблюдения за своим полуторагодовалым внуком, который не протестовал, когда мать отсутствовала. Глядя на ребенка, который без устали далеко отбрасывал, а потом снова подтягивал к себе деревянную катушку, привязанную на бечевку, Фрейд подумал, что смысл этой игры в том, чтобы мысленно устранять и снова приближать мать, и что эта игра заменяла протесты: «Он сам себя успокаивал, режиссируя, так сказать, „исчезновение – возвращение“ предметов, которыми мог распорядиться» (р. 53 [285]). Фрейд понял, что такие повторения влекли за собой ряд последствий: с одной стороны, они позволяли ребенку превратить невыносимое пассивное переживание в активное действие; с другой стороны, отбрасывая предмет далеко от себя, ребенок мог удовлетворить подавленное влечение, т. е. отомстить матери, которая его покинула. Делая из этого наблюдения общий вывод, Фрейд утверждает, что функцией детской игры можно считать возможность постоянного воспроизведения опыта, который взволновал ребенка, чтобы справиться с эмоциональной ситуацией. С этой точки зрения, пример игры с катушкой показывает, что повторение может приводить к проработке, все так же подчиняясь принципу удовольствия: «Даже под властью принципа удовольствия остаются не один путь и не одно средство к тому, чтобы нечто само по себе неприятное стало объектом воспоминания и психической проработки» (р. 55 [288]).

• Компульсивное повторение и перенос

Фрейд исследует судьбу того, что повторяется в психоанализе в переносе. Он показывает, что перенос заключается в воспроизведении вытесненных фрагментов детского прошлого и то, что повторяется таким образом, должно быть проработано в соответствии с его рекомендациями в «Воспоминании, повторении и проработке» (1914g). В то же время случается, что у некоторых пациентов процесс проработки терпит крах, так что простое повторение становится компульсивным повторением – это гораздо более тяжелый случай, способный поставить под угрозу успех терапии. Фрейд не считает, что сопротивления, образующие компульсивное повторение, происходят из конфликта между бессознательным и сознанием, когда бессознательное стремится прийти к разрядке в сознании – такое объяснение можно было бы дать, опираясь на классическую модель невроза в рамках первой топографической модели. Скорее, компульсивное повторение следует из конфликта между «Я в его стремлении к целостности и вытесненным» (р. 59 [290]), который предполагает, как считает Фрейд, проявление вытесненного бессознательного.

Какая же связь существует в таком случае между компульсивным повторением и принципом удовольствия? Наблюдая этот тип связи, мы констатируем, что прошлый опыт, возвращаясь в виде компульсивного повторения, не допускает никакой возможности удовольствия ни в психоанализе, ни в повседневной жизни. В ходе психоаналитического лечения пациенты, подверженные компульсивному повторению, непреклонно воспроизводят эти ситуации неудовольствия в переносе и «очень ловко воспроизводят все нежеланные обстоятельства и все болезненные ситуации аффекта. Они стремятся прервать лечение до его завершения, они умеют снова внушить себе впечатление, что ими пренебрегают, вынудить врача говорить с ними жестко и обращаться с ними холодно…» (р. 61 [291]). Аналогичным образом в жизни некоторых людей встречаются феномены компульсивного повторения, идентичные тем, которые проявляются в переносе у невротиков, так что эти люди создают у нас «впечатление, что их преследует рок, что их существование принимает демоническое направление» (р. 61 [292]). На первый взгляд кажется, что человек пассивно переживает это вечное возвращение того же, но анализ показывает, что фактически речь идет об активном, хотя и неосознанном, поведении заинтересованного лица.