Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе

Затем Фрейд задается вопросом: какова же настоящая природа опасности, которую ощущает Я и которая вызывает аффект тревоги? Если рождение представляет собой прототип опыта тревоги, существуют и другие, и проявления тревоги у ребенка входят в их число: например, когда ребенок остается один, когда он остается в темноте или с незнакомым человеком вместо привычного лица (матери), «можно свести эти три случая к единственному условию – отсутствию любимого (страстно желанного) человека» (р. 61 [252]). Но речь идет не просто о ситуации утраты, эта ситуация тревоги – выражение глубокого смятения у младенца. И Фрейд идет дальше, заявляя, что настоящий очаг опасности для младенца – это экономическое нарушение, приходящее вслед за отсутствием удовлетворения, т. е. за ростом напряжения потребности: «Младенец проявляет столь живую потребность ощущать мать, потому что он по собственному опыту знает, что она немедленно удовлетворяет все его потребности» (р. 61 [252]). Затем Фрейд вводит фундаментальное различие между физическим страданием младенца и его психическим страданием, что приводит к различию между тревогой, связанной с утратой объекта, – это автоматическая, непроизвольная тревога – и тревогой, связанной со страхом утраты объекта, – это психологическая тревога-сигнал: «Имея опыт того, что внешний, воспринимаемый объект способен положить конец опасной ситуации, которая возникает в момент рождения, младенец перемещает содержание опасности с экономической обстановки на то, что является решающим условием: на утрату объекта. Отсутствие матери отныне воспринимается как опасность, при которой младенец дает сигнал тревоги, прежде чем возникнет опасная экономическая ситуация» (р. 62 [253]).

По мере развития ребенка содержание ситуаций опасности меняется. Так, в фаллической фазе страх утраты материнского объекта превращается в тревогу кастрации. На следующем этапе появляются страх перед Сверх-Я и страх потери любви Сверх-Я, в то время как тревога кастрации развивается в моральную и социальную тревогу. Фрейд уточняет, что все эти тревожные ситуации могут в дальнейшей жизни сосуществовать бок о бок и побудить Я реагировать тревогой. В заключение он уточняет, что тревога кастрации не является единственной движущей силой невроза: доказательством тому служит случай женщины, у которой есть комплекс кастрации, но не тревога кастрации, так как она не может бояться потерять пенис, которого у нее нет. По мнению Фрейда, для женщины наиболее активным условием опасности, вызывающей тревогу, является утрата объекта, но со следующей поправкой: «Речь идет не об отсутствии объекта или его реальной утрате, но о потере любви со стороны объекта» (р. 68 [258]).

 Невротик и нормальный человек

В процессе развития некоторые обстоятельства, вызывающие тревогу, исчезают, как, например, в случае детской боязни темноты или страха перед незнакомыми людьми. Но некоторые страхи сохраняются в более или менее смягченном виде в течение всей жизни, такие как страх кастрации или страх перед Сверх-Я. Невротик отличается от нормального индивида тем, что его реакции на эти опасности преувеличены, и он ведет себя так, как если бы предшествующие опасные ситуации все еще были актуальны. К тому же состояние взрослого человека не дает абсолютной защиты против возвращения первичной травматической ситуации, способной генерировать тревогу: «Можно понять, что у каждого из нас существует граница, за пределами которой психический аппарат не способен справиться с количеством возбуждения, которым требуется овладеть» (р. 74 [263]).

 Три фактора, лежащие в основе невроза