Читайте старые книги. Книга 2

Давным-давно я женился на такой же молодой девушке, как вы, доброй и милой, как вы, и сегодня я люблю ее в сто раз больше, чем когда-нибудь. У нас были сыновья, которых мы потеряли в младенчестве, но у нас осталась дочь, и, может быть, вы ее знаете, потому что она написала для вас страницы, которые гораздо лучше моих. Мне выпало счастье воспитывать в своем доме племянниц и их детей; а теперь, имейте в виду, у меня есть внучка. Уже более двадцати лет я живу вот так, во главе семейного пансиона, данного мне богом и оправдавшего все мои надежды.

Вы должны были бы полагать во мне очень холодное сердце и весьма ограниченный ум — два качества, в которых меня, благодарение богу, никогда не упрекали, — если вы сочли, что долгие годы жизни, полной забот, трудов и особенно любви, не научили меня воспитывать юных девушек.

С тех пор как я размышляю об этом, не было дня, когда бы я с ужасом не думал бы о том, как мало книг можно предложить в пищу вашей прилежной любознательности, не рискуя обмануть ваше сердце или извратить ваши суждения. Надо, однако, чтобы вы читали, и читали много, потому что чтение лучше всего научит вас понимать прекрасное и лучше всего приготовит вас к жизненным испытаниям. Моя тревога и мое отвращение отнюдь не означают, что вы смогли бы узнать без опасности для себя массу сочинений, на которые я не смотрю как на опасные и развращающие, ибо они писаны не для вас, они писаны для человека вообще, чьи заблуждения можно искоренить только пролив на них яркий свет, чьи страсти можно победить только раскрывая их во всем их неистовстве и чрезмерности.

Авторы этих сочинений выполнили свою задачу, так как гениальные люди должны руководить воспитанием всего рода человеческого. Этот широкий объект обучения не имеет прямого отношения к вашему невинному возрасту и вашим чистым и нежным нравам, с чем я вас и поздравляю; вы сами поймете это, и — увы! — слишком рано.

Горному кедру должна быть привычна буря, фиалкам ничего не надо, кроме кустарника, в защитной сени которого они растут, молодым розовым кустам нужна лишь подпорка.

Я говорил вам о заблуждениях и страстях, о которых до вас дошло лишь смутное представление. Однажды вы узнаете, что и сами страсти — это всего лишь заблуждения.

Я клянусь вам, что добродетель и правда — одно и то же и что, кроме той дороги к действительному счастью, по которой они всегда ведут, нет ни одной узкой тропинки, которая не привела бы к пропасти, ни одного нежного фрукта, который не таил бы в себе яд. Нет ничего действительно прекрасного, что не было бы добрым.

Вам может показаться слишком суровой скупость, с которой я отмеряю удовольствия для вашего ума, но рано или поздно ваша собственная опытность подскажет вам, что я был прав. Тот небольшой круг книг, который я предлагаю вашему вниманию сегодня, — это как раз то, что вы будете перечитывать в зрелом возрасте, когда ваш разум просветится временем. Горячее нетерпение и необдуманность влекли меня самого к усвоению всех хороших и плохих идей, которым люди давали жизнь в книгах, а теперь я читаю лишь то, что следует читать, и если и вспоминаю оставшееся, то только затем, чтобы пожалеть о напрасно потраченных на него часах. Наиболее возвышенные умы всех времен соглашаются в этом с людьми заурядными, вроде меня, у которых высокие качества разума заменяются любовью к истине и сметливостью. Нет великого человека, мудреца, который не ограничил бы число любимых писателей, своих лучших друзей, выбранных из многих прочитанных мастеров слова. Я мог бы назвать нескольких людей, которые оставили на единственной книжной полке своей философической библиотеки лишь четырех авторов, и я, безусловно, удивлю вас, сказав, что иным людям и это число показалось бы чрезмерным.

Однако успокойтесь: мы предлагаем более широкое и разнообразное поприще тому живому инстинкту, который заставляет вас искать разнообразия во всех развлечениях и который составляет одну из ваших особенных прелестей. Мы знаем, что час серьезных размышлений еще не пробил для вас и что немало воды утечет до той суровой минуты, когда память ваша будет питаться лишь воспоминаниями о вещах полезных. Мы ваши друзья и не станем подражать щепетильному скифскому философу из басни Лафонтена^{267}, который заботливо обрезал в своем саду лишние ветки и бесплодные цветы, дабы укрепить силу дерева.

Религия и нравственность, в которых соединяются все необходимые обществу науки, должны всегда руководить малейшими движениями вашего взрослеющего ума. Но ни та, ни другая не исключают милые вымыслы гения, эти восхитительные прикрасы искусства, которые превращают учение в удовольствие.

Бог разрешил земледельцам украшать наши цветники множеством великолепных благоухающих растений с яркими головками, которые никогда не дают плодов, и все их хрупкое существование приносит лишь ту пользу, что ублажает наши чувства живостью цвета и нежностью запаха.